Юлия Кантор - Прибалтика. 1939–1945 гг. Война и память

Больничный корпус ничем не отличался от обычных корпусов тюрьмы.

За 3 месяца моей работы там в среднем было 30 женщин и 15 детей одновременно.

По национальности были латышки и русские женщины. В погребе больничного корпуса содержались заключенные еврейки с детьми: точно не знаю, сколько там было детей, т. к. их охраняла другая надзирательница, но полагаю, что там было 10 детей.

В больничном корпусе пища считалась немного лучше, чем в остальных корпусах, но для того, чтобы прожить, и этот паек был явно недостаточен. Медикаментов не было почти никаких.

За период моей работы в больничном корпусе 5 или 6 женщин там родили.

Один новорожденный через недели 2 скончался от каких-то корчей.

Старшая надзирательница ТАБАКС мне рассказывала, что в больничном корпусе было очень много случаев смерти детей от недостаточности питания.

В августе 1942 г. меня перевели в 4-й корпус, где я пробыла надзирательницей до декабря 1942 г. В этом корпусе содержалось около 250 женщин, детей там было около 15-ти. Дети буквально были живыми скелетами, ножки у них были толщиной с палец. Возраст детей колебался от 4 до 12 лет. Дети содержались с заключенными матерями.

Двое малюток – брат 6 лет, сестричка 4 лет – были круглыми сиротами, т. к. их родителей немцы до того расстреляли.

Питание детей состояло из 100 грамм хлеба и 0,5 литра воды с неизвестными мне зелеными листьями в день.

За 4 месяца моей работы в 4-м корпусе четверо ребят умерло с голоду, также 2 женщины.

Прогулка детям не полагалась. Возможно, один раз за месяца полтора их выводили на прогулку.

В октябре 1942 г. этих детей расстреляли, заключенные женщины мне на следующее утро – детей расстреляли ночью – рассказали, что маленькая сиротка 4-х лет, идя на расстрел, плакала, а 6-летний братик ее утешал, говоря: «Не плачь, сестричка, мы пойдем туда, где наша мамочка».

Протокол допроса

Гор. Рига, 1945 года, декабря 18 дня.

Я, ст. следователь следотдела НКГБ Латвийской ССР ст. лейтенант ЩЕМЕЛЕВ сего числа допросил в качестве свидетеля:

ВАГАНС Густава Петровича, 1886 года рождения, уроженец ус. «Грити», Пуйкелес волости, Вальдемерского уезда Латвийской ССР, латыш, гр-н СССР, б/п, образование среднее, происхождение из крестьян бедняков, женат, не судим. Проживает в городе Риге, Бикерниеку улица, д. 1, кв. 5. Работает директором универмага № 250 Рижского Горпромторга.

Об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу ложных показаний по ст. ст. 92 и 95 УК РСФСР предупрежден / ВАГАНС – подпись/

ОТВЕТ: Режим в тюрьме был создан невозможный. Камеры не имели окон, совершенно не отапливались, и если с вечера давали в камеру на 50–60 человек ведро воды, то к утру она замерзала и превращалась в сплошной лед. Норма питания на сутки состояла из 200–250 грамм черного хлеба и пол-литра супа, вернее, грязной воды. Медицинское обслуживание отсутствовало. Наряду с этим в тюрьме производились массовые расстрелы. Уже после выхода меня из тюрьмы, примерно в апреле месяце 1942 года я встретился на улице с надзирательницей Рижской срочной тюрьмы, БЕРКИС, имя не знаю, которая рассказала, что 27 марта 1942 г. в тюрьме немцы расстреляли 120 человек советских граждан, в том числе расстреляли мою знакомую ЛИЕКНИС Емму – бывшую директором 3-й Рижской городской гимназии, расстреляли ее лишь за то, что ее сын служил в Красной Армии летчиком.

Начиная с августа 1941 года немецкие оккупационные власти начали в массовом порядке расстреливать евреев, содержавшихся в «ГЕТТО». Эти расстрелы производились довольно часто в Бикернекском лесу, который расположен от моего дома на расстоянии не более 2 километров. В этот лес я после несколько раз ходил и видел свежие закопанные могилы с расстрелянными, к тому же я видел из окна своей квартиры не менее десяти раз, как по Бикерниеку улице проходили автомашины, на которых везли евреев на расстрел. Как правило, расстрелы эти производились утром на рассвете.

Протокол допроса

Рига, 1945 года, декабря 14 дня.

Я, ст. следователь Следотдела НКГБ Латвийской ССР ст. лейтенант ЩЕМЕЛЕВ сего числа допросил в качестве свидетеля

ГЛУЗДС Андрея Юрьевича, 1884 года рождения, уроженец гор. Либавы, Латв. ССР, латыш, гр-н СССР, беспартийный, окончил 7 классов средней школы, происходит из семьи рабочего, со слов ранее не судим, семейный. Проживает в гор. Риге, ул. Стабу, дом 94, кв. 4, работает в 1-м Ремесленном морском училище мастером.

Об ответственности за дачу ложных показаний по ст. 95 УК РСФСР предупрежден.

Подпись: /ГЛУЗДС/

ОТВЕТ: За период моего пребывания под стражей в Рижской Центральной тюрьме и затем в Саласпилском концлагере мне пришлось наблюдать ужасные картины массового истребления оккупантами и их приспешниками из числа местных предателей советских граждан. <���…>

Саласпилский концлагерь, который арестованными назывался «лагерем смерти», состоял из трех зон. В первой содержались политические заключенные, во второй евреи, свезенные с разных сторон Европы, и в третьей зоне содержались советские военнопленные. По прибытии из тюрьмы в лагерь во второй зоне содержалось около 8000 евреев, к ноябрю 1942 года там осталось только сорок человек, остальные были расстреляны. Причем расстрелы эти организовывались в лагере одним из руководителей полиции в Латвии немцем ЛАНГЕ, который, насколько знаю, находился в подчинении руководителя полиции «СС» Прибалтики ЕККЕЛЬНА.

Протокол допроса

1945 года, декабря 23 дня, г. Рига

Я, сотрудник НКГБ Латв. ССР капитан ЛЕОНОВ, сего числа допросил в качестве свидетеля:

ГЕЙМАНСОН Ноа Семеновича, 1901 г. рождения, уроженца г. Риги, еврея, гр-на СССР, б/п, с 8-классным образованием, по специальности механик, работает в военобторге старшим товароведом.

Проживает: Виландес, 14, кв. 7.

ОТВЕТ: <���…> 30 ноября 1941 года я был свидетелем расстрела немцами 18 тысяч евреев. Расстрел производился в Бикериниеку лесу. Весь путь от гетто до места расстрела был усеян трупами пристрелянных немцами обессиленных граждан, не способных дальше идти. Среди расстрелянных были старики, женщины и дети еврейской национальности.

Во время этой акции я находился в гетто.

После расстрела указанного количества я с группой содержащихся в гетто евреев был направлен немцами на уборку трупов, которые хоронили в заранее подготовленных ямах. Пристреленных по дороге от гетто в Бикерниеку лес, хоронили на еврейском кладбище.

Не удовлетворяя себя массовыми расстрелами, немцы ежедневно расстреливали или вешали группы евреев.

7-8 декабря 1941 года я был свидетелем второй акции, проведенной немцами, во время которой было расстреляно до 10 тысяч евреев. 7 декабря вечером их выгнали под открытое небо, продержали до утра 8 декабря на морозе и затем расстреляли в Эргли.