Владимир Фромер - Солнце в крови. Том первый

Есть у Израиля в этой стране свои интересы. Есть и союзник — христианские фаланги во главе с Баширом Джумайлем. Израиль, казалось, располагал всем необходимым, чтобы выкорчевать палестинских террористов с ливанской территории.

Политическое и военное руководство приступило в глубокой тайне к разработке операции «Мир Галилее». План предстоящей кампаний разработали генерал-лейтенант Рафаэль Эйтан и его оперативный отдел.

Не будем здесь анализировать просчеты Ливанской войны, вызвавшей раскол в израильском обществе. Это — особая тема. Отметим лишь, что тяжелые обвинения выдвигались против премьер-министра Менахема Бегина, еще более тяжелые — против министра обороны Ариэля Шарона. На Рафуля же крайне редко обрушивался огонь критики. Все признавали, что он провел Ливанскую кампанию на высоком профессиональном уровне.

Руководимая Рафулем армия оказалась на высоте и в столкновении с сирийцами. Сирийские ракеты в долине Бекаа были уничтожены. Сирийская авиация потеряла 25 процентов своих самолетов. Сирийский бронетанковый корпус в Ливане был разгромлен. Никто не возражал против внесения всех этих достижений в послужной список главнокомандующего.

Много лет прошло с тех пор, как Рафуль снял мундир и занялся политикой. За это время он успел создать движение Цомет, вступить с ним в партию Тхия, порвать с Тхией и создать новый Цомет («Обновленный сионизм»). Политическая платформа? Простенькая, но привлекательная. Цомет провозглашал такие цели, как безопасность, ликвидация угрозы существованию Израиля, создание общества, которое стало бы магнитом для евреев диаспоры, уменьшение экономической зависимости страны от внешних факторов, обеспечение права евреев на целостный и неделимый Израиль.

— Красиво, конечно. Но как всего этого добиться? — интересовались скептики.

— Чего уж проще? — осаживали маловеров сторонники нового движения, — надо лишь проголосовать за Рафуля.

Оказалось, однако, что все не так просто.

На выборах 1988 года Цомет получил два мандата. На выборах 1992 года — целых восемь. «Генерал Эйтан и семь гномов», — изощрялись карикатуристы. В этом был резон. Никто не знал кандидатов новой партии, случайных в политике людей. Знали лишь Рафуля.

С ним были сила и слава незапятнанного имени. 200 тысяч избирателей проголосовали за этого человека, — бесстрашного, как Ахиллес, и неподкупного, как Катон.

Первые «пятна на солнце» появились, однако, еще в 1984 году, когда Рафуль только начинал свою политическую карьеру. Многим памятен эпизод с оливковым маслом, который все тогда сочли досадной случайностью.

В хозяйстве Рафуля в Тель-Адашим были оливковые деревья, приносившие неплохой урожай. Рафуль обычно сам приготовлял оливковое масло и для домашних нужд, и на продажу. Вдруг выяснилось, что успешная военная карьера способствует сбыту этой кустарной продукции. Многие готовы были переплачивать за масло, приготовленное руками прославленного генерала. Бутылки с этикеткой «Рафаэль Эйтан, Тель-Адашим» расходились как экстренный выпуск популярной газеты и приносили солидный доход. Удовлетворить все заказы генерал мог лишь в том случае, если бы посвятил свою дальнейшую жизнь производству оливкового масла. Но Рафуль предпочел политическую карьеру, умудрившись при этом не только не свернуть, но и значительно расширить доходное предприятие. Генерал нашел соломоново решение. Заказал на оливковом заводе в Галилее цистерну масла. Заказал бутылки с этикетками. Добросовестно разлил товар по бутылкам и отправил заказчикам.

Газеты возмущались. Общество защиты прав потребителя квалифицировало эту манипуляцию как мошенничество. Рафуль же, казалось, искренне не понимал, из-за чего весь сыр-бор разгорелся.

Кризис движения Цомет явственно обозначился в 1994 году.

Началось с того, что в бюджете партии обнаружился дефицит в 800 тысяч шекелей. И произошло невероятное — трое из семи «гномов» обвинили «Катона» в использовании партийной кассы для личных нужд.

Выяснилось, что Рафуль пожертвовал благотворительному обществу «Ахава» («Любовь») сто тысяч шекелей. Оказалось, что директором этого общества является некая Офра Меирсон — любовница Рафуля. Рафуль выстроил даме сердца роскошный особняк в Тель-Адашим, не делая при этом различия между собственными сбережениями и партийными средствами.

И пошло-поехало. Фракция Цомет в Кнессете раскололась. Трое из семи «гномов» ушли от Рафуля, забрав с собой мандаты, полученные от избирателей. Авторитет этого движения и его лидера стал падать как раз в тот момент, когда правый лагерь предпринимал отчаянные усилия для блокирования шагов правительства Рабина — Переса, направленных на реализацию принципа «территории в обмен на мир».

В Израиле убеждены, что хорошие солдаты превращаются в хороших политиков.

А почему, собственно?

Саад Хадад

Рак был роковой болезнью этой маронитской семьи. Отец и младший брат майора Саада Хадада умерли от рака. Он видел их мучения и навсегда запомнил унизительное чувство своей беспомощности.

В последние месяцы жизни, когда ни на минуту не утихала тупая боль, раздиравшая внутренности, он часто задумывался над странными превратностями своей судьбы. Была ли в ней какая-то предопределенность?

Рок… Рак…

Теперь, когда Косая стоит в углу, смотрит на него пустыми глазницами и ухмыляется, он может сказать самому себе, что не осуществилось ни одно из его сокровенных желаний. Он — ливанский патриот, а его считают предателем. Он — союзник Израиля, а в нем видят коллаборациониста. Он хотел спасти Ливан, изгнать террористов и сирийцев, заслужить благодарность своего народа.

Пустые мечты…

Господь видит, что не честолюбивые помыслы двигали им. Он — солдат, знающий потолок своих возможностей. Никогда и не помышлял он о политической карьере. Прав ли он был, связав с Израилем свою судьбу и жизни тех, кто ему доверился? Ему казалось, что Израиль, как опытный хирург, избавит ливанский организм от злокачественной опухоли палестинского террора.

Он ошибся…

И сына у него никогда не было и уже не будет… Терез — верная подруга. Шестерых дочерей она родила ему. Но сына не дал Господь…

Майор Саад Хадад умирал. На белизне подушки резко выделялась желтизна его воскового лица. Высохшая, подобная пергаменту кожа обострила скулы, делая лицо похожим на череп. Боль вдруг утихла, и ему стало хорошо.

Невысокая черноволосая женщина с выцветшим лицом вошла в комнату и тихо сказала: «Рафуль». Рафаэль Эйтан в голубой расстегнутой рубашке и в солдатских ботинках уже стоял у ложа умирающего. Он, пышущий крестьянским здоровьем, чувствовал себя неловко в обители смерти.