Джон Киган - Великая война. 1914–1918

Альфред фон Шлифен продолжал совершенствовать свой план даже после ухода в отставку, вплоть до самой смерти в 1913 году. Другое занятие он просто не мог себе представить. Будучи начальником Генерального штаба, Шлифен зачастую работал до полуночи, а отдыхом для него служило чтение книг по военной истории дочерям. Военная история была второй страстью Шлифена — после разработки планов войны. До назначения на пост начальника Генерального штаба он несколько лет занимал там должность военного историка, однако историю войн всегда изучал с чисто технической точки зрения — их причины, как и последствия, Шлифена не интересовали [35] См.: Craig G . The Politics of the Prussian Army. New York, Princeton, 1955. P. 278, 279. . Образцовым сражением он считал битву при Каннах, в которой армия Ганнибала в 216 году до н. э. нанесла сокрушительное поражение превосходящим ее по численности римским войскам. Когда карфагенский центр прогнулся под ударом римлян, стоящие на флангах войска ударили по втянувшимся в глубь построения легионам, после чего пехота и конница Ганнибала окружили главные силы римлян. Именно этот тактический маневр, принесший победу, вдохновил Шлифена на составление своего плана. В сражении при Каннах немецкий стратег видел воплощение полководческого таланта вне зависимости от дипломатии, политики, психологии битвы и даже обеспечения тылов.

Альфред фон Шлифен не всегда был штабным офицером — военную карьеру он начинал в уланском полку, но об этом, похоже, уже не помнил. В войнах 1866 и 1870-го он уже служил в штабе, в 1884-м стал военным историком, а после 1891 года свел работу над своим планом к чистой абстракции, командуя армиями на бумаге. Он занимал должность начальника Генерального штаба очень долго, и высокомерие, а также надменность и вера в собственную непогрешимость в расчетах, свойственные ему и до того, привели к тому, что Шлифен свел войну — по крайней мере для себя — до выверенного раз и навсегда алгоритма. Ярким примером этого служит выдержка из его меморандума 1905 года:

По возможности немецкая армия должна выиграть сражение охватом правым флангом. Делать все следует максимально решительно. С этой целью восьми армейским корпусам и пяти кавалерийским дивизиям надлежит форсировать Мёз, используя пять переправ ниже Льежа, и наступать в направлении Брюсселя и Намюра. Девятый армейский корпус присоединится к ним, переправившись через Мёз выше Льежа, после того как возьмет крепость Гюи.

Шлифен был одержим перемещением войск на картах, но не стремился к численному превосходству немецкой армии над противником. Как отмечает Хольгер Хервиг, начальник германского Генерального штаба разделял опасения прусского генералитета, что при увеличении численности в армии окажутся социалисты из больших городов, а сейчас она, слава богу, состоит из аполитичных деревенских парней [36] См.: Herwig Н . Strategie Uncertainties of a Nation State: Prussia-Germany, 1871–1918 II Murray, Knox, Bernstein. P. 259. . Впрочем, в 1905 году Шлифен предложил сформировать 33 новых пехотных батальона. Причина заключалась в том, что, по расчетам генерал-фельдмаршала, именно их могло не хватить для успешной реализации разработанного им плана. На первом этапе Шлифену дополнительных сил не требовалось, но численность населения Германии быстро увеличивалась, и страна могла без труда поставить под ружье много новобранцев. Шлифен решал свою шахматную задачу: как победить в скоротечной войне, используя имевшиеся у него силы. Конечно, он мечтал повторить, а лучше превзойти успехи, достигнутые фон Мольтке в 1866 году в войне против Австрии и в 1870-м против Франции, — эти кампании длились шесть и семь недель соответственно. Главной же целью Шлифена было избежать войны на истощение. «Стратегия изнурения противника, — писал он, — неприемлема, если на снабжение миллионов потребуются миллиардные расходы» [37] Ibid. P. 260. .

Альфред фон Шлифен не дожил до того времени, когда стало ясно — на примере Гитлера, — что крушение даже самых блестящих планов агрессии неизбежно приводит к войне на истощение. Тем не менее Шлифен был прав — с учетом обстоятельств своего времени, — когда ограничивал масштабы наступления. План Гитлера провалился, потому что после быстрых побед на западе он поверил в то, что сможет повторить успех на огромных пространствах востока. Шлифен этих пространств опасался. Он понимал, что марш пешей и конной армии по бескрайним просторам рано или поздно сведет ее наступательный порыв на нет. Не в последнюю очередь поэтому его полуночные бдения проходили над картами Фландрии и Иль-де-Франс, исторической области во Франции и региона в центральной части Парижского бассейна, — там он перемещал корпуса и дивизии, двигал фланги, форсировал реки, брал крепости. Шлифен считал, сколько нужно немецких войск для противостояния силам, которые способна развернуть Франция, прикидывал их соответствие пропускной способности бельгийских и французских железных дорог. Трудности это не представляло — подобные вычисления составляли основу подготовки в штабных училищах: по заранее разработанным таблицам курсанты перемещали длину колонны на марше — например, 29 километров для армейского корпуса — на карту и определяли, какое количество войск может быть перемещено через данный сектор и с какой скоростью. Предел для форсированного марша равнялся 32 километрам — именно таким могло быть наступление корпуса по одной дороге; однако хвост 29-километровой колонны уже оказывался у границы дневного перехода. Трудность была в том, что неизвестно, сколько окажется дорог. При наличии двух параллельных хвосты колонн пройдут только половину максимального расстояния, при четырех дорогах — три четверти и т. д. В идеале подразделения армейского корпуса должны были наступать развернутой линией, и тогда все они совершили бы дневной переход длиной в 32 километра, но на практике, как признавал в одном из приложений к своему плану сам Шлифен, параллельные дороги располагались в лучшем случае в 1,5 километра друг от друга. На театр военных действий шириной более чем 300 километров требовалось переместить около 30 армейских корпусов, так что фронт наступления каждого корпуса составлял 10 километров, и на этом промежутке можно было найти не больше семи параллельных дорог. Недостаточно, чтобы к концу дня хвосты колонн догнали передовые части. Недостаток серьезен сам по себе, но еще серьезнее абсолютная невозможность любой попытки сосредоточить большее количество войск в необходимом радиусе. Они там просто не помещались [38] См.: Ritter . P. 173. .