Джон Киган - Великая война. 1914–1918

Габсбурги могли выставить 60 дивизий против 10 сербских — в два раза больше, чем считалось необходимым для победы, поэтому такая осторожность, пожалуй, была излишней. Австрийская армия никак не могла потерпеть поражение от сербов, даже если бы задействовала против них только «минимальную балканскую группу». Мольтке, которому нужно было добиться того, чтобы русским пришлось вести войну на два фронта, сдержал раздражение неуместной робостью австрийского коллеги и в ответном письме пообещал помощь: «Мы без колебаний поддержим наступление Австрии» [63] Stone // Kennedy. P. 223. . Ему не следовало этого делать. Согласно плану Шлифена, во время грандиозной битвы на западе та часть немецкой армии, которая останется в Восточной Пруссии, должна была придерживаться оборонительной тактики. Тем не менее намерения Мольтке были благими, и письмо от 19 марта 1909 года, в котором прозвучало это обещание, заложило основы взаимопонимания между союзниками на годы вперед. Надо заметить, что Конрад фон Гетцендорф вследствие своей агрессивной внешней политики (он ратовал за превентивную войну не только с Сербией, но и с Черногорией, а также за установление гегемонии в Албании) находился в конфликте с парламентами обеих частей империи, а также с министром иностранных дел и в ноябре 1910-го был смещен с должности начальника Генерального штаба. Впрочем, через год он вернулся и сотрудничество с Мольтке продолжилось. Во время их последней довоенной встречи в мае 1914-го на немецком курорте Карлсбад начальник немецкого Генерального штаба на просьбу австрийского коллеги разместить на востоке дополнительные войска ответил неопределенным обещанием: «Я сделаю все, что смогу» [64] Tunstall G. Planning For war Against Russia and Serbia: Austro-Hungarian and German Military Strategies, 1871–1914. New York, 1993. P. 138. . План Шлифена с «мощным правым флангом» на карте Северной Франции этого не предусматривал, но Мольтке рассчитывал на решимость австрийцев и слабость русских.

А вот на что он вовсе не рассчитывал, так это на вмешательство Британии. Шлифен в своем меморандуме между тем такую возможность не исключал: в дополнении, представленном в феврале 1906 года, обсуждалось участие в военных действиях англичан, но предполагалось, что они ограничатся высадкой в Антверпене или, возможно, на немецком побережье Северного моря. Шлифен не думал, что британцы будут сражаться рядом с французами, чтобы остановить немецкое наступление через Бельгию. «Сердечное согласие» между Францией и Британией было заключено в 1904 году, но переговоры о согласовании действий в случае войны начались только в декабре 1905-го, поэтому Шлифен — именно в этом месяце он закончил составление меморандума — на это ставку не делал. Более того, среди самих британских генералов, которые вели переговоры с французами, не имелось согласия относительно действий армии, высадившейся на континенте. Один вариант — это десантная операция (за нее ратовал Королевский флот, считая средством принудить немецкие корабли к битве и уничтожить их) [65] См.: Herrmann D . The Arming of Europe and the Making of the First World war. New York, Princeton, 1996. P. 156. . Другой вариант — так называемый отвлекающий маневр. Универсальные законы военного искусства требовали концентрации сил на решающем направлении. В войне, где наступление будет вести Германия, это направление окажется во Франции, и именно там надо развернуть британские экспедиционные силы — к такому выводу в процессе поэтапных переговоров пришли Генеральные штабы Британии и Франции. В апреле 1906 года Комитет обороны империи разработал план передислокации войск непосредственно в Нидерланды. Затем последовала пятилетняя пауза, вызванная нежеланием Бельгии пропускать британскую армию, а также неспособностью французов составить убедительный план военных действий. Все изменилось в 1911 году, после того как начальником французского Генерального штаба стал Жозеф Жоффр, а в Британии должность начальника управления разработки военных операций занял Генри Уилсон. На их первой встрече в Париже в ноябре этого же года Жоффр раскрыл коллеге общие положения плана XVII [66] См.: Gooch J. Italy During the First World War // Millett A., Murray W. Military Effectiveness, I. Boston, 1988. P. 294. . Сам Уилсон совсем недавно, в августе, уже докладывал Комитету обороны империи, как лучше всего использовать британские экспедиционные силы — немногочисленные, поскольку сопротивление введению в стране всеобщей воинской обязанности позволяло развернуть только шесть дивизий. Впрочем, эти шесть дивизий, действующие на правом фланге немецкой армии, могли изменить баланс и оттянуть на себя значительные силы немцев. Уилсон продолжал разрабатывать подробный план максимально быстрой и эффективной переброски экспедиционных сил через Ла-Манш при активной поддержке флота, который проведет стремительную операцию и затем сосредоточится на провоцировании немецких кораблей к решительным действиям. Тем не менее британцы проявляли осторожность. Согласие на совместные действия министр иностранных дел Великобритании сэр Эдвард Грей дал только в ноябре 1912-го, а точное место высадки экспедиционного корпуса Уилсон не сообщал французам вплоть до августа 1914 года. «Если у одного из правительств, — заявил, кстати, Грей, — будет веская причина предполагать неспровоцированное нападение третьей державы или нечто угрожающее общему миру, оно обязано незамедлительно обсудить с другим, предпримут ли оба правительства действия по предотвращению агрессии и сохранению мира, и если предпримут, то каковы должны быть совместные меры. Если эти меры предполагают общие действия, необходимо немедленно принять во внимание планы Генеральных штабов и правительствам следует затем решить, как вводить их в действие» [67] Herrmann . P. 176. . Политика «блестящей изоляции» все еще давала Британии возможность воздерживаться от конкретных обещаний союзнику — несмотря на уменьшающуюся экономическую мощь и растущую силу немецкого флота.

Разумеется, у владычицы морей был выбор, недоступный континентальным державам, — по своему желанию определять степень участия в войне. Этот вывод Фрэнсиса Бэкона о преимуществе морской державы в XX веке был так же справедлив, как и в XV столетии. Францию и Германию, Россию и Австрию не защищали границы из соленой морской воды. Отделенные друг от друга в лучшем случае рекой или горами, а в худшем — просто линией на карте, они были вынуждены обеспечивать свою безопасность с помощью армий. Перед ними вставала дилемма, похожая на ту, с которой столкнулись ядерные сверхдержавы 60 лет спустя. Стратегия первого ракетного удара описывалась формулой: «Используй, или потеряешь». Ракеты, оставшиеся в момент кризиса на старте, могли быть уничтожены первым ударом противника. Армия может быть уничтожена, не успев завершить мобилизацию, но даже успешный призыв без решительного наступления лишит ее тех преимуществ, которые предполагал тщательно разработанный стратегический план. Самой уязвимой в этом отношении была Германия: если ей не удастся перейти в наступление сразу же, как только железнодорожные составы с войсками прибудут в пункты выгрузки, обнаружится неравномерное распределение войск между западом и востоком и, что еще хуже, концентрирование сил против Бельгии. План Шлифена будет раскрыт, и Франция получит время, чтобы отказаться от своего опасного варианта XVII, у России появится повод для вторжения в Восточную Пруссию превосходящими силами, а Австрия столкнется с неожиданной и, вероятно, неразрешимой проблемой обеспечения безопасности в Центральной Европе.