Адриенна Мэйор - Митридат. Отважный воин, блестящий стратег, зловещий отравитель. 120–63 гг. до н. э.

Отрезанный от Рима, Фимбрия отчаянно нуждался в том, чтобы расплатиться со своими войсками богатой добычей. Он остановил свой взгляд на Пергаме. Он отдаст на разграбление дворец Митридата и прославит себя войной с Митридатом. На своем пути Фимбрия разорял страну «как ураган», уничтожая города, отказавшиеся открыть ворота его армии. В Илионе, древней Трое, люди напомнили Фимбрии, что, согласно мифу об основании Рима, Троя была священным городом-прародиной для Рима. Фимбрия сардонически поблагодарил горожан и потребовал открыть ворота. Оказавшись внутри, он истребил мужчин, женщин и детей. Многие укрылись в храме Афины; Фимбрия приказал, чтобы храм был сожжен дотла вместе со всем городом, и разрешил своим людям разбой. Свидетели описывали невероятное зрелище: мраморная статуя Афины осталась стоять среди пепла, оставшегося от ее храма. Плутарх отмечает, что Троя не знала такого сокрушительного разгрома с того момента, как Агамемнон отдал на разграбление город Приама во времена легендарной Троянской войны. В самом деле, Фимбрия торжествующе разглагольствовал о том, что ему понадобилось только десять дней, чтобы сровнять с землей Трою, тогда как у Агамемнона ушло на это десять лет [331].

Пока Сулла спешил помешать полководцу вне закона, своему сопернику, Митридат выслал войско, которое вел его старший сын, Митридат Младший. Но Фимбрия подстроил ловушку и убил 6 тысяч из конницы Митридата. Фимбрия продолжал двигаться к Пергаму. Стены Пергама были крепки, но после раскрытых недавно заговоров Митридат не мог больше доверять горожанам. Опасаясь, что они могут выдать его Фимбрии до того, как он заключит мир с Суллой на благоприятных условиях, Митридат был вынужден бежать, спасая свою жизнь. Из Пергама он бросился в Питану на побережье. Фимбрия продолжил преследование и осадил Питану.

Как будто бы по сигналу, внезапно появляется Лукулл со своей армадой. Фимбрия приказал Лукуллу блокировать порт Питаны, заперев Митридата, ужасного врага Рима, внутри города. «Ты и я вместе прославимся благодаря этой войне, — обещал Фимбрия, — и подвиги Суллы в Греции будут забыты». Что же произойдет теперь?

Лукулл был предан Сулле; он терпеть не мог Фимбрию, союзника ненавидимого Мария. Лукулл объявил, что его флот принадлежит Сулле. Он отказался блокировать Митридату путь к спасению, чтобы царь мог подтвердить соглашение, разработанное Суллой и Архелаем. Это было чрезвычайно опасное положение. Если бы Лукулл объединился с Фимбрией, Митридату пришел бы конец. Вместо этого Лукулл позволил Митридату сесть на корабль и проследовать от Питаны до Лесбоса. Там Митридат присоединился к флоту Неоптолема и прибыл в Дардан [332].

Здесь на равнине, недалеко от Трои, в виду обеих армий, в конце 85 г. до н. э. Сулла и Митридат встретились лицом к лицу. Они оба были начеку, но очень желали объявить мир.

Каждый из них был опытным «шоуменом» и умел показать товар лицом. Каждый зарабатывал очки пропаганды с помощью ораторского искусства и языка тела, чему были свидетелями тысячи на равнине у Дардана, что было записано для истории Аппианом и Плутархом. Митридат, побежденный, но не разбитый, хотел произвести сильное впечатление. Его сопровождали 200 кораблей Неоптолема, 20 тысяч пехотинцев Дорилая и 6 тысяч кавалерии, и «множество серпоносных колесниц». Свита победителя была куда более скромной: Сулла привел тысячу пехотинцев и 200 всадников.

Митридат в древнем персидском облачении вышел вперед, протянув руку. Сулла, стоя навытяжку в римской военной форме, сухо осведомился, собирается ли Митридат принять условия, одобренные его полководцем Архелаем. Митридат ответил не сразу. «Конечно, — выплюнул Сулла, — просители говорят первыми — молчать могут победители».

Митридат нарушил драматическое молчание, указав на то, что он и его отец были хорошими друзьями Рима. Он начал с обвинений против римских послов, против уполномоченных сената и военачальников за те обиды, которые они нанесли ему, вернув Ариобарзана в Каппадокию, отняв у него Фригию и оставив без внимания нанесенные ему Никомедом оскорбления. «И все это, — сказал он, — они сделали из-за денег, беря их попеременно то у меня, то от них. То, в чем можно было бы упрекнуть большинство из вас, римляне, — это корыстолюбие. Война была вызвана вашими военачальниками, и все, что я совершил для самозащиты, мне пришлось делать скорее по необходимости, чем по своему желанию».

Тут Сулла, перебив его, сказал, что он давно слышал от других, а теперь и сам видит, сколь силен Митридат в красноречии. «Ты вызывал меня сюда совсем под другим предлогом, говоря, что охотно примешь то, что тебе будет предложено; но я, конечно, не побоюсь кратко ответить тебе на твои жалобы. В Каппадокию я лично вернул Ариобарзана, будучи наместником в Киликии: таково было решение римлян; ты со своей стороны послушался нас, хотя ты мог возражать и переубедить нас или уже больше не возражать, раз это было признано правильным. И Фригия была тебе дана противозаконно; и он постановил, чтобы Фригия не платила податей сенату, и сделал ее самостоятельной. Никомед же жалуется, что ты подослал к нему и Александра, чтобы убить его, и так называемого Хреста (Благого) Сократа, чтобы отнять власть; и вот он, ограждая себя ото всего этого, вторгся в твою страну; если же ты в чем-либо потерпел обиду, тебе нужно было отправить послов в Рим и ожидать ответа. У тебя издавна было это предрешено, и, надеясь, что ты будешь господствовать над всей землей, если победишь римлян, ты придумывал эти поводы, чтобы прикрыть свой план. Доказательством этому служит и то, что, еще не воюя ни с кем, ты заключил союз с фракийцами, скифами и савроматами, что ты отправлял посольства к соседним царям, строил корабли, созывал и кормчих, и штурманов. Твой коварный замысел уличается главным образом временем твоего выступления: когда ты заметил, что Италия отпала от нас, ты подстерег момент, когда мы были заняты всем этим, и напал на Ариобарзана, Никомеда, галатов и Пафлагонию, напал на Азию, нашу собственную область. Все это доказывает всю твою жестокость, все твое нечестие и всю глубину ненависти к нам».

Играя на чувствах присутствовавших офицеров, военных и должностных лиц, Сулла продолжал бичевать Митридата за его военные преступления, даже объявив себя «спасителем» Греции от «рабства» Митридата. «Ты быстро прошел через нее [Грецию] всю и лишил эллинов свободы».

Последний козырь Митридата остался невысказанным: «Договорись со мной, или я договорюсь с Фимбрией». Зная, что он обладает превосходством, он спокойно прервал страстную речь Суллы. «Он согласился на заключенные Архелаем условия».