Чарлз Поулсен - Английские бунтари

Новая армия с ее принципиально иным командным составом и порядками не могла не вызвать у пресвитерианских лидеров серьезных опасений, еще больше усилившихся после того, как специальным декретом членам парламента было запрещено занимать в армии командные посты (исключение было сделано только для Кромвеля). Этот шаг грозил пресвитерианам потерей влияния среди солдат, а теперь, когда король был фактически лишен власти, они сильнее, чем когда-либо раньше, стремились к мирному исходу конфликта, меньше всего хотели воевать с королем. Организованная, дисциплинированная и вооруженная чернь страшила их куда больше, чем властолюбивый монарх. Среди воинов армии «новой модели» имелось немало индепендентов и сектантов, полагавших, что, поскольку перед богом все равны, они по праву и в соответствии с божьей волей могут занимать любые посты. Так в новой армии и было: командирами назначались не по степени родовитости, а по способностям и заслугам, благодаря чему на многих высших офицерских должностях оказались люди, в недалеком прошлом бывшие простыми ремесленниками.

В июне 1645 г. в решающем сражении при Нэшби армия «новой модели» наголову разгромила войско короля, сам Карл был вынужден бежать из страны, в спешке не успев захватить даже личной переписки, из которой стали известны его планы воспользоваться услугами 10 тысяч иностранных наемников, просить о помощи ирландцев, отменить ранее принятые законы против католиков и, несмотря на им же обещанную веротерпимость по отношению к пресвитерианству, способствовать — если потребуется, силой — насаждению единой англиканской церкви.

Подавление оставшихся очагов сопротивления роялистов — замков, отдельных городов и монастырей — продолжалось до весны 1646 г. Карл I сдался шотландцам, надеясь, что со временем сможет добиться разрыва отношений между ними и его родиной, однако те предпочли выдать его парламенту за большую сумму.

Последнее сражение произошло в марте 1646 г. при местечке Стоу-на-Уолде. Командир войска роялистов Эстли, сидя на барабане в окружении своих победителей, пророчески сказал им: «Ну, что ж, ребята, вы сделали свое дело и теперь можете веселиться, пока не перегрызетесь между собой!» [66] Пророчество здесь, разумеется, ни при чем. Несовместимость интересов различных социальных групп, сражавшихся на стороне парламента, и таившаяся в этом опасность раскола были очевидны не только лорду Эстли, но и ряду представителей лагеря парламента, в частности Кромвелю, который не раз об этом говорил. — Прим. ред.

Хотя Карл I номинально считался пленником парламента, ему было позволено не только сохранить свой двор, но даже вести официальные переговоры со всеми заинтересованными сторонами — пресвитерианами, индепендентами и шотландцами. Объясняется это прежде всего тем, что, по английским законам, правление страной осуществлялось совместно королем, палатой лордов и палатой общин. Без короля правительство не могло считаться законным. Более того, теперь его возвращения на трон желали и пресвитериане, и индепенденты: первые в надежде, что реальная власть все равно будет принадлежать представителям купечества и зажиточных горожан, которые благодаря своему богатству смогли в условиях ограниченного избирательного права попасть в парламент, вторые — стремясь к созданию ограниченной конституционной монархии со свободой совести для всех протестантов.

Требования о принятии парламентом законов, направленных на осуществление радикальных перемен в сфере социальных отношений, находили поддержку среди широких слоев населения, включая мелкопоместное дворянство, что в немалой степени способствовало появлению нового движения — так называемых левеллеров. Его признанными лидерами стали Джон Лильберн, Уильям Уолвин и Ричард Овертон. Все трое были по характеру и темпераменту совершенно разными людьми. Лильберн — прирожденный бунтарь, агрессивный и злоязыкий, уже немало пострадавший за свои убеждения: по решению Звездной палаты его не раз бросали в тюрьму, заковывали в кандалы, публично пороли и выставляли у позорного столба. Прямой противоположностью ему был Уолвин — спокойный, уравновешенный, мягкий человек, искренне веривший в то, что решение всех проблем следует искать в христианской любви к ближнему. И наконец, Овертон — жизнерадостный остряк, неунывающий рационалист и убежденный атеист. Эта троица своими выступлениями, статьями и делами оказала огромное положительное воздействие на развитие событий вообще и в армии «новой модели» в частности. Особое место в их воззрениях занимает принципиально новая для того времени концепция — высшая власть должна принадлежать не королю, не парламенту, а народу-суверену.

Сложилась довольно запутанная ситуация, когда «правых» в палате общин поддерживала «левая» армия, находившаяся под сильным влиянием левеллеров, в то время как король в свою очередь всеми силами стремился использовать их разногласия в собственных интересах, по-прежнему надеясь на иностранную интервенцию. В итоге перед парламентом возникла серьезнейшая проблема — как избавиться от армии, ставшей реальной угрозой проводимой им политике? В конечном итоге было принято следующее решение: большую часть армии послать на подавление ирландского восстания, а остальных — разоружить, за исключением небольшого отряда драгун, сохраненного для поддержания «закона и порядка».

Однако претворить этот план в жизнь оказалось далеко не просто. Расплатившись с шотландцами и отправив их домой, правительство уже не имело средств (или скорее желания) для оплаты собственной армии: пехотинцы не получали своих законных 8 пенсов в день в течение 43 недель, а кавалеристы (им полагалось в день 2 шиллинга) — в течение 18 недель. Более того, парламент отказался удовлетворить требование армии о выплате пособий всем получившим увечья на поле боя и пенсий вдовам погибших.

В отсутствие сказавшегося больным сэра Фэрфакса группа избранных офицеров встретилась с представителями парламента и вручила им петицию, в которой ультимативно заявлялось, что армия не намерена даже обсуждать какие-либо вопросы, до тех пор пока ей полностью не выплатят задолженность по всем указанным в петиции статьям, включая компенсацию за материальный ущерб, причиненный в ходе боевых действий. Требования армии, не говоря уже об их категоричности, естественно, вызвали у парламентариев сильное недовольство. Но еще больше их возмутил тот факт, что в соборе городка Сэффрон-Уолден в графстве Эссекс, где проходила встреча с делегатами, присутствовало немало рядовых пехотинцев и кавалеристов, по формальным канонам не имевших права находиться на официальных переговорах. Пресвитериане в палате общин с негодованием отвергли петицию, заклеймив подписавших ее «врагами государства и возмутителями мира».