Лариса Печатнова - Спарта. Миф и реальность

На всем протяжении своего длительного существования цари в Спарте исполняли политические, правовые, религиозные, культурные и социальные функции.

Вплоть до введения эфората в 754/3 г. [1] Здесь и далее за редким исключением имеется в виду «до нашей эры». в Спарте существовало три главных конституционных института, характерных еще для гомеровского периода, а именно: царская власть, совет старейшин (герусия) и народное собрание (апелла). Все три были значительно преобразованы при реорганизации государства на рубеже IX–VIII вв. Реформирование спартанской конституции античная традиция связывала с деятельностью законодателя Ликурга.

Исторические корни царской власти в Спарте нужно искать в гомеровской Греции. Гомеровская модель государства с ее наследственной царской властью, советом старейшин и военным собранием была воспринята и преобразована дорийцами, завоевавшими Лаконию. Гомеровские басилевсы были прародителями спартанских царей. Последние даже в эпоху классики и эллинизма сохраняли многие черты племенных лидеров периода дорийского завоевания. Однако надо помнить, что в гомеровской Греции царская власть всегда оставалась наследственной суверенной монархией, тоща как в Спарте постепенно она все более и более трансформировалась в обычную государственную должность, магистратуру, однако не совсем и не в полной мере. Царская власть в Спарте весьма значительно отличалась от любой полисной магистратуры важными монархическими элементами и привилегиями. Ведь, в то время как в большинстве греческих полисов уже в период архаики примитивные монархии во главе с басилевсами были уничтожены и заменены аристократическими режимами, а функции царей переданы полисным магистратам, консервативные спартанцы оставили за своими царями наследственное военное и религиозное лидерство вкупе с целым рядом царственных привилегий. Такая «многофункциональность» отдельных представителей правящей элиты характерна для обществ с не вполне развитым государственным аппаратом, где распределение функций между должностными лицами не вписалось еще в установленные законом рамки.

На всем протяжении спартанской истории царская власть продолжала оставаться наследственной и сохраняла важные монархические элементы и привилегии. Поэтому сама тенденция превращения царской власти в ординарную магистратуру никогда полностью не была реализована в Спарте. Особый статус царей, которые занимали в Спарте промежуточное положение между суверенными монархами и обычными государственными чиновниками, отмстил уже Аристотель. По его словам, царская власть в Спарте «не является верховной властью в полном смысле…» (Pol. III. 9. 2. 1285 а). Это лишь «наследственная и пожизненная стратегия» (III. 10. 1. 1285 b). Судя по этим кратким репликам в «Политике», по мнению Аристотеля, цари в Спарте отличались от полисных магистратов, например от афинских стратегов, только двумя, правда очень важными, качествами: они возглавляли спартанскую армию не один год, как в Афинах, а всю жизнь и передавали это руководство своим сыновьям.

Оба царя были в конституционном отношении равны. Наследование велось по прямой линии. После смерти царя престол обычно переходил к старшему сыну. Однако, как утверждает Геродот (VII. 3), при наличии нескольких сыновей преимущественным нравом наследования обладал тот, кто был рожден уже после вступления отца на престол. Правда, традиция не сохранила ни одного конкретного примера подобной передачи власти. Поэтому, скорее всего, статус «рожденного в пурпуре» так же проблематичен для Спарты, как и для Ахеменидской Персии.

Сыновья с физическими недостатками лишались права наследования, поскольку они не могли исполнять присущих спартанским царям жреческих функций (Xen. Hell. III. 3. 3; Plut. Ages. 3). Если царь не оставлял сыновей, ему наследовал ближайший родственник по мужской лилии (Xen. Hell. III. 3. 2; Nep. Ages. 3). В случае малолетства царя его функции исполнял опекун из числа родственников, также по мужской линии (Plut. Lyc. 3). Иногда опекуны становились самостоятельными политическими фигурами и приобретали огромное влияние, как, например, Павсаний, опекун малолетнего Плистарха, сына Леонида I (о правлении опекунов: Her. IX. 10; Thuc. I. 107; III. 26; Xen. Hell. IV. 2. 9). В случае спора из-за трона формальное решение принимало, скорее всего, народное собрание по представлению герусии как государственной судебной палаты (Xen. Hell. III. 3. 4; Paus. III. 6. 2).

Можно предполагать, что обязательное включение царей в состав герусии было осуществлено Ликургом. Сам факт членства спартанских басилевсов в герусии, по-видимому, указывает на уменьшение их власти. Цари, являясь членами герусии, обязаны были принимать участие в ее заседаниях в качестве имеющих право голоса заседателей. В случае своего отсутствия они могли делегировать свои права кому-либо из геронтов. По словам Геродота, «если цари не являются в совет, то их ближайшие родственники среди геронтов получают их привилегии, именно каждый, кроме своего, получает еще два голоса» (Her. VI. 57). Правовое ограничение царской власти заключалось в том, что цари обязаны были действовать в рамках существующих законов, но не имели права изменять эти законы. Законодательной инициативой обладало только народное собрание совместно с герусией.

Другой особенностью царской власти в Спарте кроме факта длительного существования [2] Список царей в Спарте открывают Еврисфен, который, согласно традиции, правил 42 года, с 1103/2 по 1062/61 (Нer. VI. 52; VII. 204; Paus. III. 16. 6), и его брат-близнец Прокл (Her. VIII. 131; Paus. III. 7.1–2; Euseb. I. 226). Однако в исторической науке ранняя часть списка царей считается недостоверной. Особенное недоверие вызывает список царей из династии Еврипонтидов. Как правило, считают, что первым историческим басилевсом в линии Еврипонтидов был Харилл, сын Полидекта, обычно идентифицируемый как племянник и подопечный Ликурга. Он правил более 60 лет в середине VIII в. Список Агиадов считают более солидным и надежным. Согласно Геродоту (VI. 51), дом Агиадов был более древним и почитаемым, чем дом Еврипонтидов. Список Агиадов не длиннее списка Еврипонтидов, он включает всего 16 записей между возвращением Гераклидов и Греко-персидскими войнами. Современные исследователи полагают, что некоторые из ранних записей в этом списке могут быть исторически достоверными и цари из рода Агиадов вполне могли возглавлять спартанскую общину до VIII в., т. е. до установления т. н. благозакония (евномии). Однако современные ученые, специально занимающиеся хронологией, за бесспорно историческую принимают ту часть списка царей, которая начинается с середины VI в. Так, в книге Э. Бикермана «Хронология Древнего мира» (М., 1975) список царей из династии Агиадов начинается с Анаксандрида (около 560–520), а список Еврипонтидов — с Аристона (около 550–515). Последними спартанскими царями, правившими совместно, были Агесипол III (219–215) и Ликург (219–212). являлась ее двойственность.