Бернгард Куглер - История крестовых походов

Слабый византийский император Михаил VII, который тщетно просил помощи у папы Григория, был свергнут с престола в 1078 году. Двое его полководцев одновременно подняли на него меч: Никифор Вриенний в Адрианополе и Никифор Вотаниат в Никее. Последний из них победил и правил как император с 1078 до 1081 г. Главной опорой его был сначала высокоодаренный и знатный человек Алексей, из рода Комненов, который уже дал империи нескольких способных полководцев, и государственных мужей и даже отличного, только слишком недолго правившего императора (Исаака Комнена, 1057–1059). Но скоро между Никифором Вотаниатом и Алексеем возникли враждебные отношения. Комнен бежал от двора, быстро собрал войско, изменнически завладел столицей 1 апреля 1081 года и на следующий день был коронован императором.

Вместе с тем началось правление, которое отодвинуло падение Византийской империи в далекое будущее. Потому что Алексей был храбр и деятелен, умен и честолюбив, и главное, непоколебим в несчастии. Только вступив на престол, он с помощью матери ввел в императорском дворце строгие нравы прежних времен и затем выступил против сельджуков. Здесь ему удалось оттеснить дальше, в глубь Азии, врагов, которые опустошали тогда, в виду Константинополя, берега Босфора, а самому опять стать твердой ногой на Вифинском берегу. Может быть, за этим хорошим началом тотчас же воспоследовало бы самое лучшее продолжение, если бы именно теперь освеженные силы старой империи не потребовались в других местах.

Потому что в эту роковую минуту, когда римское христианство должно было скорее настойчиво поддержать Комненов, чем как-нибудь притеснять их, норманнский герцог Роберт Гюискард с сильным войском высадился на иллирийском берегу с желанием присоединить к своему итальянскому государству византийские провинции. Алексей мужественно выступил против нового врага и боролся с ним всеми средствами, какими располагал он и его страна. Войска были заботливо вооружены и обучены; драгоценности императорской семьи и даже церковные сосуды обращались в монету, когда недоставало наличных денег, венецианцы, которые с завистью смотрели на усиливавшееся могущество норманнов, получили полную свободу торговли в столице и провинциях и за это предоставили свой флот для войны против герцога, наконец все остальные враги Гюискарда в Италии и даже некоторые из его второстепенных военачальников были подкуплены, чтобы обратить свое оружие против него или покинуть свое войско и перейти на сторону императора. Таким образом после тяжелых сражений с переменным счастьем, мало-помалу удалось оттеснить норманнов, проникнувших уже в глубь страны, к тому берегу, на котором они высадились, и когда страшный противник, герцог Роберт, умер в июле 1085 г., его сыновья прекратили войну, которая стала для них безнадежна.

Но только что молодое государство Комненов отразило эту опасность, как родственные сельджукам дикие печенеги, которые давно выселились из глубины Азии и теперь из своих поселений на низовьях Дуная уже много раз теснили Византийскую империю, возобновили прежние враждебные действия и через долины балканских гор опустошительно ворвались внутрь Фракии. Алексею и здесь пришлось преодолеть большие военные трудности, и только после многолетней борьбы дело дошло до ужасной решительной битвы при Лебунионе в апреле 1091 года, когда печенеги были уничтожены до самых остатков.

После этого император мог, наконец, снова обратиться против сельджуков, и теперь их положение было в одном отношении далеко не благоприятно. Альп-Арслан, победитель при Манцикерте, и его сын и преемник Маликша (1071–1092 г.), как великие воители, могли завоевать обширные страны, но не могли основать твердо сплоченного государства. Полководцы и правители провинций, частью принцы из самого дома султана, имели право распоряжаться по своему произволу и скоро сделались независимыми государями. К тому же по смерти Маликши началась ожесточенная война, которую вели его братья и сыновья из-за наследства. Правда, старший сын Баркьярок, утвердился в султанском сане, но не мог помешать все большему распадению государственного единства, и в особенности область западных провинций распалась на множество больших или меньших эмирств. Племенем Малой Азии с главными городами Никеей и Иконией владел в то время Килидж-Арслан, но рядом с ним и притом в более богатых приморских местностях многие военачальники основали княжества.

Но эта раздробленность султанской власти все-таки принесла мало пользы византийцам. Потому что ужасные войны последнего десятилетия отняли у них слишком много людей и денег, между тем сельджуки спокойно утверждались в Малой Азии. Правда, Алексей ревностно старался увеличить свои средства, ввиду стесненного положения, он беспощадно налагал подати на своих подданных, но вообще заботился о хорошем управлении, о строгом исполнении законов, о хорошей полиции, то есть об основах общественного благосостояния; он старался также противодействовать врагам то хитрыми переговорами, то открытой борьбой, и действительно, ему удалось возвратить целый ряд крепких пунктов на южном берегу Пропонтиды и несколько островов в Эгейском море, а именно, Лесбос, Хиос и Самос, где также успели утвердиться сельджуки, но эти небольшие успехи составляли все, чего мог достичь деятельный император. Должен ли он был успокоиться на этом? Должен ли он был окончательно предоставить сельджукам обширные области, которые они завоевали в битве при Манцикерте? Это был жизненный вопрос для всей Византийской империи, удастся ли вернуть, по крайней мере. Малую Азию. Потому что Константинополь и Малая Азия всегда были подвержены опасности, пока в Никее и на малоазиатском берегу были сельджукские эмиры. Их надо было изгнать, в Никее и Иконии должны были опять содержаться христианские гарнизоны, чтобы можно было оказать прочное сопротивление натиску ислама и народным волнам, которые с дикой страстью к опустошению врывались из глубины Азии.

Но с одними своими силами уже нельзя было освободить Малую Азию. Тогда Алексей прибегнул к мере, которая получила всемирно-историческое значение. Он решился обратиться за помощью к римскому Западу, подобно тому, как это попробовал сделать его предшественник Михаил VII. Поэтому в 1095 году он обратился к папе Урбану II, очевидно, не для того, чтобы получить несколько небольших наемных отрядов, каких уже давно у него было много из стран всех государей, но с ожиданием более щедрой поддержки, какую мог доставить ему могущественный церковный глава римского мира.