Бернгард Куглер - История крестовых походов

Наконец, в 1119 году против Антиохии направилось значительное нападение. Жители Галеба, наконец, стали искать чужой помощи и обратились к храброму Ильгази из Мардина. Тот призвал дикие наезднические племена своей родины, около 40.000 человек, ворвался во главе их в княжество и прежде всего осадил укрепление Атариб, недалеко от Галеба. Князь Рожер двинулся против него, желая решительного боя, хотя его настоятельно увещевали попросить помощи у Бальдуина и подождать его прихода. В полную противоположность этому в сельджукском лагере предводитель мешкал и не хотел решиться ни на какое сражение до соединения с Тогтекином Дамасским; но его увлекало буйство его войск и, даже владея громадным превосходством сил, но и теперь уступил своим наездникам лишь тогда, когда они поклялись ему сражаться до последних сил. Между тем Рожер расположился лагерем у Белата на северо-восток от Галеба, в лесистой долине, везде окруженной горами, без припасов и не имея достаточных известий о неприятеле. Некоторые из его всадников схватились 26 июня в горячем бою с отрядом сельджуков. Вечером другие рыцари жаловались, что не были при этом. Рожер также все настоятельнее хотел боя. Рано утром 27-го все войско исповедовалось, все сокрушались о своих грехах, сам князь залился благочестивыми слезами, но все-таки не мог расстаться с лесистой горой, пока там не поохотился. Поэтому он был застигнут врасплох нападением сельджуков, которые с трех сторон двинулись с гор в долину. Исход недолго оставался сомнительным: сам Рожер был убит, с ним вместе цвет его войска, а из людей многие тысячи.

Это была та катастрофа, которая многие годы носилась над головами норманнов. После победы наездники Ильгази грабили по всему княжеству до самого морского берега. В самой Антиохии поднялось духовенство города, чтобы в этом крайнем бедствии позаботиться о средствах защиты. Вряд ли однако это могло бы помочь, если бы Ильгази не потерял лучшего времени воспользоваться своим успехом, на распутство. Благодаря этому, столица счастливо пережила опаснейший момент. Но разве она не должна была пасть от первого серьезного нападения, и разве не пропали бы тогда вместе с нею Эдесса, Телль-Башир и мелкие армянские владения в их соседстве? По крайней мере собственными силами северо-сирийские христиане не могли уже долго держаться. Если они могли быть спасены и обеспечены от нападения сельджуков, это могло случиться теперь только благодаря усилившемуся тем временем могуществу королевства Иерусалимского.

Король Бальдуин I должен считаться главным основателем Иерусалимского королевства. Как в великом крестовом походе, так и в качестве графа Эдесского он показал предусмотрительность и смелость, его успехи доставили ему славное имя. Как король, он до конца жизни был неутомим в бою, отважен, предприимчив и храбр до дерзости, притом он обладал полною достоинства осанкой, которая приличествовала правителю святейшего места, и однако у него был вполне мирской ум, какого требовало его трудное призвание. Уничтожать всякого противника, приобретать землю и людей, завоевывать деньги, вот были цели, которых он достигал не всегда самыми прямыми путями. После оконченной работы он охотно предавался веселому наслаждению, конечно, не без того, чтобы вызывать о себе дурные суждения, особенно из-за его легкого обращения с женским полом. Но каков бы он ни был, он все-таки заслуживал то имя, которым его называл один современник — цвета королей.

Чудесною кажется одна сцена мистического характера, которая приходится на первый год его правления. По старому преданию, на лампадах капеллы Святого гроба зажигался Божий милостью чудесный огонь после полудня, в великую субботу. Но в великую субботу 1101 года собравшаяся толпа напрасно ждала явления чуда, несмотря на пламенные молитвы и прошения. Наступил вечер и прошла ночь, а страстное желание верующих не было удовлетворено. Одни с глубоким сокрушением видели в этом наказание за свои грехи, другие поясняли, что чудо было необходимо только для доказательства Божественного всемогущества, пока магометане господствовали в Иерусалиме, и потому Бог теперь больше не произвел его. Утром на Пасху была устроена процессия, впереди которой шел король, патриарх Дагоберт и папский легат Мориц, который, как мы знаем, прибыл в Сирию в 1100 году с генуэзским флотом. Во время этой процессии одна лампада зажглась у Святого гроба, тотчас после нее другая, и бесконечный восторг наполнил церковь и весь город. Произошло ли это замедление чуда из-за ошибки в тайном распоряжении, или в основе этого запутанного дела лежал какой-нибудь умысел или расчет — этого мы не знаем, потому что наши источники конечно об этом умалчивают.

Но мы хорошо знаем, что Бальдуин долго был в сильной неприязни с высшим духовенством в Иерусалиме. Франкский клир хотел первоначально сделать Святой город местопребыванием иерархической власти и, после устранения упомянутого полувременного патриарха Арнульфа, Дагоберт был уже близок к удовлетворению этих желаний, но в конце концов должен был вполне подчиниться на Рождество 1100 светскому повелителю, именно этому Бальдуину. Вскоре затем снова поднялся раздор между светской властью и иерархией. На одной стороне стояли умный Бальдуин и умный деятельный Арнульф, на другой — гордый Дагоберт и, по крайней мере одно время, легат Мориц. Нельзя сказать с точностью, как шло дело. Но кажется весьма вероятным, что король потребовал значительную жертву у богатого патриарха для ведения войны против сельджуков и Фатимидов и что при этом ими опять были затронуты старинные спорные пункты. Наконец, в 1103 году, под председательством другого папского легата, кардинала Роберта, епископа парижского, состоялся собор, на котором Дагоберт был отставлен, а Эбремар, священник, прибывший в Иерусалим с большим войском крестоносцев еще в 1099 году, был возведен на патриарший престол. После этого Дагоберт отправился в Антиохию, а в следующем году отплыл с Боэмундом в Италию. В Риме он склонил на свою сторону легко податливого папу Пасхалиса II и, опираясь на это, намеревался снова вернуться в Сирию, но 16 июня 1007 года умер в Мессине. Между тем Эбремар точно так же и из-за тех же причин поссорился с Бальдуином и Арнульфом и отчасти поэтому, отчасти из страха к Дагоберту, о смерти которого еще не знал, но отправился в Рим. Вслед за ним, по поручению короля, отправился Арнульф. Относительно их обоих папа Пасхалис решил грамотой от 4 декабря 1107, что все дело должно было быть пересмотрено вторично, и послал для этой цели в Иерусалим нового легата, архиепископа Гибелина Арльского. Второй собор, по-видимому, в начале 1108 года, решил, что Дагоберт был отрешен незаконно и потому его преемник также должен оставить не принадлежащее ему место. Новый выбор пал на Гибелина, который наконец подчинился желаниям короля, и сирийская церковь с этих пор могла бы наслаждаться миром, которого долго была лишена, если бы к папе не явились, соединившиеся теперь иерусалимские начальники с просьбой присоединить к патриарху Святого города все местности и земли, которые завоевали бы король и его рыцари. Это нарушало интересы Антиохии, где с 1100 года правил в качестве патриарха способный человек, Бернгард. Папа решил, наконец, что каждое завоеванное место должно доставаться тому из двух патриархов, которому оно достоверно принадлежало ранее. Только в том случае, если эта достоверность не могла быть установлена, без дальнейших рассуждений место подчинялось иерархической власти Иерусалима. Гибелин удержался на своем месте до конца своей жизни (декабрь 1111 года), за ним последовал, как победитель после столъкой борьбы, Арнульф, правда, еще раз подвергшийся нападению своих противников и устраненный от своей должности приговором папского легата, епископа Оранжского; но когда, в 1115 году, он лично повел свое дело в Риме, ему удалось получить от папы утверждение в своем сане. Насколько мы знаем, он действовал в лучшем согласии с Бальдуином во главе иерусалимской церкви и умер через несколько недель после своего короля, весною 1118 года [35].