Бернгард Куглер - История крестовых походов

Первый диссонанс в радостном настроении тех дней принесен был взысканием Саладинской десятины, которое во многих местах производилось с большой суровостью, и к этому присоединились еще ужасные мучительства над евреями, от которых выжимали несметные суммы. Но еще хуже было то, что старинная вражда государей этих стран вспыхнули снова. Сначала — весной 1188 года — поссорился герцог Ричард с южно-французскими вельможами; затем в эту ссору вмешались оба короля и в скором времени половина Франции снова покрылась убийством и пожаром. Напрасно многие французские бароны требовали мира, чтобы можно было, наконец, начать поход против Саладина; напрасно папские легаты угрожали воевавшим суровыми церковными наказаниями; правда, начались переговоры, но они прерывались одни за другими, и раздор государей принял мало-помалу самые отвратительные формы. Король Филипп, в яром бешенстве, велел срубить на границе Жизора тот древний вяз, который так часто охранял своими ветвями дружественный разговор, и, когда кардинал Иоанн из Ананьи хотел устрашить его отлучением от церкви, король обвинил его, что тот подкуплен золотом его противников. Короля Генриха подозревали, что он находится в запрещенных сношениях с невестой Ричарда, принцессой Алисой, сестрой Филиппа, и что он хочет обидеть своего сына относительно наследства в Англии. Ричард из-за этого дал себя увлечь в союз с Филиппом против своего собственного отца, и Генрих был наконец поставлен в такое стесненное положение, что должен был 4 июля 1189 года согласиться на мир на позорных условиях. Это разбило сердце стареющему королю: он умер с проклятием непокорному сыну.

Для крестового похода эта смерть была счастьем, так как Ричард, вступивший теперь на английский престол, вследствие этих событий был в хороших отношениях с Филиппом. Оба короля ревностно снаряжались теперь к священной войне, причем в особенности Ричард, по своему страстному нраву, чтобы как можно скорее собрать значительные суммы денег, продавал за бесценок замки и деревни, епископские престолы и места прелатов. Но христианам на Востоке сначала это мало послужило на пользу. Дело в том, что в поход отправлялись мало-помалу, и плыли в Сирию для участия в осаде Аккона сначала только отдельные французские и английские отряды; а сами короли, и с ними главная масса крестоносцев обеих наций еще долго мешкали частью на родине, частью на пути, пока наконец не взглянули серьезно на цель своего предприятия.

Весной 1190 г. собрались отряды английских пилигримов, которые хотели отправиться с Ричардом на Восток. Свое выступление с родины они посрамили ужасным преследованием евреев, «врагов Христа, сокровища которых должны были служить для освобождения Святой, Земли», и правительство восстановило в стране порядок только с трудом и после того, как было пролито много крови. Одна часть пилигримов отправилась во Францию, чтобы примкнуть там к французским войскам своего короля, другая часть отплыла тотчас же на сильном флоте, в котором, кроме других судов, насчитывалось. 108 больших транспортных кораблей и который должен был потом перевезти все крестоносное войско в Сирию. Ричард ввел во флоте очень строгую морскую дисциплину, по которой даже за мелкие проступки назначались страшно суровые наказания, но было еще очень сомнительно, удастся ли этим способом удержать в порядке дико возбужденные массы пилигримов. Флот получил затем приказание обогнуть Францию и Испанию, между тем как сухопутное войско английского короля шло прямо через Францию к Везеле в Бургундии, где оно должно было соединиться с отрядами Филиппа-Августа. Здесь в первых днях июля сошлись оба войска. Король и войска сердечно приветствовали друг друга и продолжали вместе поход к югу при радостных песнях. Но так как число этих крестоносцев превышало 100.000 и содержание такой большой массы на одном и том же пути вызывало затруднения, то было решено, дошедши до Лиона, снова разделиться, идти в некотором расстоянии друг от друга в Мессину, а оттуда в верном союзе отплыть в Сирию. Таким образом, эти пилигримы не воспользовались больше традиционным путем великих крестовых войск через Грецию и Малую Азию; они предпочли отправиться морским путем, вероятно, потому, что и французы и англичане узнали о союзе византийцев с Саладином.

Король Филипп первый покинул Лион, отправился в Геную, сел там на наемные суда и достиг 16 сентября Мессины. Ричард пошел в Марсель, а оттуда шел без всякого определенного плана, то на корабле, то проезжал верхом, ради удовольствия, прекрасные местности вдоль всего западного итальянского берега; 23 сентября он с большой пышностью въехал в Мессину. Незадолго перед тем туда уже прибыл его флот, довольно счастливо выдержавший разные опасности; при высадках на португальском берегу он отчасти совершал грубые насилия против тамошних христиан, отчасти с самопожертвованием помогал им в борьбе с мусульманами.

Вновь соединившиеся пилигримы из Сицилии очень могли бы достигнуть своей последней цели еще осенью 1190, хотя время года было уже очень позднее. Но скоро оказалось, что об этом нечего было и думать. Короли Филипп и Ричард, хотя оба были молоды, сильны и исполнены честного рвения к делу Святой Земли, но в остальном они в своем предприятии как нельзя менее подходили друг к другу. Филипп, умный и честолюбивый, никогда не терял из виду интересов своего государства; Ричард, сильный как немец, воинственный как норманн и фантаст как провансалец, кумир странствующего рыцарства, жаждал прежде всего чудесных подвигов, величайшей собственной славы. К тому же борьба, которая давно уже разъединяла правителей Франции и Англии, должна была вскоре ожить и между этими государями. В самом деле, англичане были тогда господами западной Франции от Нормандии до Аквитании, и это положение их делало невозможным прочный мир между обоими народами до тех пор, пока или не будет уничтожен трон Капетингов или вся французская земля не соединится снова в одно государство. Но все это должно было уже в Сицилии повести к ссорам, потому что последний законный король этой страны, из норманнского рода, Вильгельм II, умер 17 ноября 1189 года, и сицилийский престол был после этого захвачен графом Танкредом Лечче и им же была взята в плен вдова Вильгельма, Иоанна, сестра Ричарда [62].

Ричард потребовал тут прежде всего, чтобы его сестра была освобождена, и достиг этого очень скоро. Но, несмотря на то, дошло до враждебных столкновений, в которых, кажется, виноваты были обе стороны. Потому что Ричард принимал вид завоевателя, насильственно утвердившись, кроме своего лагеря в Мессине, также на противоположном итальянском берегу и на маленьком островке в проливе: сицилийцы мстили за это англичанам не только насмешками и бранью, но кроме того убивали, где было можно, безоружных пилигримов. 3 октября из ничтожной причины произошло даже сильное столкновение. А именно, один англичанин поссорился с торговкой из-за цены хлеба и за это подвергся грубому оскорблению от нескольких граждан Мессины. При известии об этом сначала поднялось все население города, заперло его ворота и поспешило, вооружившись, на башни и стены. Но вслед за тем и английское войско было также охвачено диким военным пылом и недолго думая начало штурмовать Мессину. Ричард тотчас попробовал разъединить сражающихся, но это удалось только тогда, когда посредниками явились важнейшие граждане города; а на другой день, когда именно сицилийские, французские и английские вельможи совещались о восстановлении прочного мира, смятение поднялось еще более ужасное. На этот раз горожане сделали смелую вылазку из города и встретили поспешившего на поле битвы Ричарда насмешками. Теперь король стал во главе своего войска, отбил неприятелей обратно в город, захватил вход в него и произвел ужасный суд над побежденными. Убийство, грабеж и бесчестие женщин свирепствовало целыми часами, пока наконец Ричард не приказал своим пощады. С тех пор сицилийцы уже не осмеливались противиться англичанам, тем более что последние для полного обеспечения своего положения укрепили окопами возвышенность, господствующую над Мессиной. Поэтому Танкред в самом уступчивом духе повел переговоры с Ричардом об окончательном мире и согласился при этом дать очень большие суммы, в особенности королеве-вдове Иоанне за те требования, которые она могла предъявить по завещанию ее умершего мужа. Но горожане Мессины, напуганные непобедимой храбростью их прежних противников, вошли с ними в дружественные сношения, и как говорят, дали тогда смелому Ричарду прозвище «лев» или «львиное сердце».