Виталий Надыршин - Земля необетованная

Фельдмаршал был возбуждён. Он зачем-то стал трясти перед собой небольшую папку, намекая, видимо, на скрытые в ней убийственные данные. Помахав ею, фельдмаршал положил папку на стол и с заметным волнением, продолжил.

– Так вот, господин-премьер министр, первый пункт – большая численность Красной армии, второй – боевая эффективность русских солдат превосходит патриотический дух наших войск. Я не знаю, как поведут себя наши войска, когда мы прикажем им стрелять в русских. Это о многом говорит, господа! И потом, ачинать войну с русскими, значит быть готовым к длительной и дорогостоящей тотальной войне, сэр. Следовательно, мы – военные, считаем, что, если начнется война, достигнуть быстрого ограниченного успеха будет вне наших возможностей. Я надеюсь, наш американский коллега генерал Леймницер выскажет мнение своего руководства по данному вопросу.

Фельдмаршал кивнул в сторону американца. Тот небрежно ответил кивком головы.

Черчилль недовольно посмотрел на своего советника, Исмея. – Гастингс, наши боевые генералы, видимо, устали воевать? Откуда пессимизм?

– Господа, – тут же, важно начал говорить военный советник премьер-министра, – есть задачи, которые определяют будущее нашей страны и Европы в целом. Мы, господа, должны освободить захваченную русскими войсками восточно-европейскую территорию. Советская Россия стала для «свободного мира» смертельным врагом…

Голос генерала Лимана Лемницера, до сих пор молчавшего, заставил Исмея прервать своё выступление.

– Пока вы, господа, не приняли окончательного решения, я хотел бы высказать мнение своего руководства, в частности, известного вам генерала Аллена Даллеса из разведывательного центра, расположенного в Берне, а также, вам будет интересно узнать и мнение адмирала Леги 100 100 Начальник личного штаба президента США. .

– А что помешало самому господину Даллесу присутствовать на этом совещании, позвольте узнать, – посмотрев на своего советника Исмея, ответственного за организацию, задал вопрос Черчилль.

– Причина его отсутствия неизвестна, сэр, – ответил тот.

Американец слегка приспустил галстук на тощей шее, затем неторопливо раскрыл лежащую перед ним на столе начатую пачку сигарет «Camel», ловко выбил оттуда сигарету, и не менее эффектно забросил её в рот. Потом, явно демонстрируя фронтовой подарок, он несколько раз крутанул колёсико на зажигалке в виде крупного патрона и, с видимым удовольствием, затянулся. При этом его узкие, словно у китайца глаза, успели цепким взглядом осмотреть всех присутствующих. После чего он повернулся к Черчиллю и, не стесняясь, с шумом выдохнул дым в его сторону.

Такое неуважение союзника к себе Черчиллю явно не понравилось, он заворчал. Выходка американца не понравилась и присутствующим.

Зная реакцию своего премьера, всегда умевшего постоять за себя, все притихли. Бывавший не раз со своим шефом в подобных ситуациях, лорд Исмей шепнул генералу Александеру: – Сейчас или заснёт у всех на глазах или демонстративно нальёт себе коньяк.

Но – и это странно, сын седьмого герцога Мальборо, Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль, не сделал ни того ни другого. Глядя на американского генерала, он насмешливо произнёс:

– Сэр, объём моих лёгких намного больше ваших, а кубинский табак моей сигары крепче турецкого. Я бы не хотел, чтобы вы задохнулись на наших глазах. Президент Трумэн мне этого не простит.

И он затянулся сигарой. После чего демонстративно отвернулся к стене и медленно выдохнул дым.

Американец не оценил остроумный ответ английского премьера, он лишь слегка заёрзал на стуле, положил в пепельницу дымящуюся сигарету, откашлялся, и важным тоном, каким уже привыкли говорить американцы, словно королевский глашатай на площади, читающий указ сюзерена, стал говорить.

– Мне тоже, господин премьер-министр, неизвестна причина отсутствия моего коллеги. И так, господа, повторюсь! Прежде чем вы примете решение хочу вам доложить некоторые рассуждения нашего отдела стратегических исследований. А они, не сомневайтесь, вскоре войдут в официальные директивы внешней стратегии Соединённых Штатов, которые будут определять геополитику государства. Ну, это к слову. Теперь, о вашем плане неожиданного нападения на русских. Если фантазировать, и наш с вами совместный удар по позициям Красной армии принесёт определённый положительный эффект…

– Генерал Лемницер, сэр, что вы имеете ввиду под положительным эффектом? – теперь уже лорд Исмей позволил себе оборвать на полуслове американца.

Однако, союзник, словно от назойливой мухи отмахнулся от англичанина, произнёся: – Дослушайте прежде, барон! Вопросы потом, коллега.

Это было совсем бестактно, но… все промолчали.

– Временный эффект, если он и будет, для нас, господа, невыгоден. Что мы достигнем этим? Горы трупов с обеих сторон? Раньше надо было это делать, когда немцы подошли к Москве или когда шло сражение под Сталинградом. Но мы боялись Гитлера, как теперь боимся Сталина, разве не так, мистер Черчилль?

Черчилль пожал плечами, и недовольно пробурчал: – Я посмотрел бы на вас, генерал, если бы на Вашингтон сыпались немецкие бомбы и гибли люди.

– Я понимаю вас, сэр. Но это в прошлом, а теперь оккупировать и ставить под наш совместный контроль территорию Советского Союза практически неосуществимо. Это следует из размеров его территории, количества населения в нём, разницы в языке и обычаях, отличающих местное население от нас.

– Но ведь можно найти какую-то подходящую местную структуру власти, при помощи которой мы могли бы действовать, – подсказал фельдмаршал Брук.

– Не думаю, фельдмаршал, что это возможно, по крайней мере, в наше время. Эту, как вы говорите местную структуру, надо тщательно готовить, и для этого нужны годы. Мы должны быть очень осторожны с этим вопросом в условиях складывающейся восточноевропейской реальности. И вот, что ещё доложу я вам, господа…

Американец погасил в пепельнице догоревшую сигарету, погладил рукой зажигалку-патрон, и на секунду замер.

В кабинете установилась тишина. Даже премьер перестал ёрзать в кресле, напряжённо ожидая продолжение доклада американца. Наконец, собравшись с мыслями, Лемницер продолжил.

– Человеческая натура, господа, такова, что всегда ищет какую-нибудь отдушину для самовыражения. Одни люди цепляются за религию, другие заливают горе вином, третьи – те, кто вернулся с войны – доблестные солдаты Красной армии, обязательно будут задавать вопрос властям: «Кто виноват и кто ответит?». Мол, как, товарищ Сталин, так получилось, что немцы до Москвы дошли? А тут мы с вами… И этот момент не должны пропустить. Натолкнём солдат на мысль, что они должны призвать к ответу руководство своей страны и уповать на бога.