Хва Сын - Очерки по истории советских корейцев

Усиление гнета японского империализма, чудовищный рост эксплуатации довели до предела нищету и страдания народных масс и толкали их на путь борьбы с империализмом. В 1919 г. в Корее возникло массовое антияпонское движение, могучей волной прокатившееся по всей стране и охватившее широкие слои корейского населения.

Японские империалисты с неслыханным зверством подавили народное восстание в Корее. По японским официальным, значительно приуменьшенным, данным, было убито 7909 человек, ранено 15961, арестовано 52770. Японцы сожгли 760 домов21.

Но ни арестами, ни казнями захватчикам не удавалось подавить корейский народ, который продолжал борьбу против колонизаторов.

После подавления восстания многие корейские патриоты эмигрировали в Россию. Эмиграция была одним из методов организации и собирания патриотических сил для борьбы за независимость.

Итак, во второй половине XIX в. началась волна эмиграции части корейцев. Основными причинами эмиграции были: а) усиление феодального гнета, произвол и беззаконие помещиков, чиновников, что приводило к обезземеливанию крестьян, к их полному обнищанию; б) гнет иностранного капитала, проникшего в Корею с целью хищнической эксплуатации природных богатств страны и получения сверхприбылей за счет бесчеловечной эксплуатации корейского народа; в) некоторые прогрессивно настроенные люди, в той или иной степени осознавшие необходимость политической борьбы с японским империализмом, эмигрировали для того, чтобы иметь возможность включиться в организацию национально-освободительной борьбы народа Кореи.

Первые корейские переселенцы появились в Южно- Уссурийском крае в 1863 г., когда сюда тайно прибыло 13 семей, бежавших из Кореи от невыносимой нужды и голода. 21 сентября 1863 г. начальник Новгородского пограничного поста донес военному губернатору Приморской области, что корейцы поселились на р. Тизинхэ, где прилежно занимаются хлебопашеством, и просил разрешения открыть им сбыт хлеба («Сборник историко-статистических сведений о Сибири и сопредельных с ней стран», т. 1, вып. 2. СПб., 1876, стр. 13).

Генерал-губернатор Корсаков письмом от 16 ноября 1864 г. просил военного губернатора Казакевича в виду особой важности заселения края оказывать корейцам, желающим «прочно поселиться» в пределах России, покровительство и выдавать пособие продуктами, на первое время лишь в самом необходимом размере, из экстраординарных сумм («Сборник историко-статистических сведений о Сибири и сопредельных с ней стран», т. 1, вып. 2. СПб., 1876, стр. 13).

Эти мероприятия способствовали усилению переселения, так как общение переселенцев с корейцами, остававшимися на родине, было довольно постоянным.

В 1865 г. на р. Тизинхэ прибыло уже до 60 семей, в 1866 г. – до 100. Переселенческое движение скоро стало массовым.

Новый толчок усилению переселенческого движения дало начало голода в Корее. В 1869 г. в Северной Корее произошло большое наводнение, причинившее громадный урон сельскому хозяйству и приведшее к страшному голоду, вследствие чего корейцы толпами переходили на Русский Дальний Восток.

Сначала корейцы прибывали малыми партиями. Потом поток беженцев усилился. В конце ноября – начале декабря границу перешло до 4500 человек. Переход совершался большею частью через маньчжурскую границу преимущественно ночью и в разных местах, так что пограничные караулы – корейские, маньчжурские и русские – не имели какой-либо серьезной возможности воспрепятствовать этому.

Большая часть переселенцев не имела никаких средств к существованию. Ввиду трудности прокормить такое значительное число пришельцев в безлюдной пустыне, русская администрация в лице адмирала Фуругельма и военного губернатора Приморской области стремилась убедить корейцев добровольно возвратиться в Корею. Пограничному комиссару князю Трубецкому было поручено отправиться с переводчиком к корейскому пограничному начальнику для переговоров. Трубецкой заключил соглашение с корейским пограничным начальником о принятии беженцев и оказании им помощи со стороны корейского правительства. Переговоры велись в присутствии выборного представителя корейских беженцев.

Заручившись этим соглашением, адмирал Фуругельм отправился в корейскую деревню Тизинхэ, где тогда проживали уже 642 корейских семейства, чтобы предложить им возвратиться в Корею. Он собрал в Тизинхэ всех почетных стариков и объяснил им, что семьи, которые не имеют средств к существованию, не могут оставаться в России и непременно должны возвратиться в Корею; если же они не пожелают этого, то будут удалены силой. Вместе с тем Фуругельм сообщил переселенцам о результатах переговоров с корейским пограничным начальником и обещал дать им продовольствие на время пути до границы и подводы для детей и женщин (Приамурские ведомости», 1895, № 58, приложение).

Недолго посовещавшись, корейцы решительно объвили, что готовы умереть на русской земле с голоду, но назад не вернутся, потому что, согласно законам Кореи, их ожидает неминуемая смерть, Они говорили, что обещанию своего начальника не верят, а потому, несмотря на то, что русские намерены выгнать их военной силой, категорически отказались возвращаться в Корею. Тогда адмирал Фуругельм не счел себя вправе прибегать к крайним мерам и решил разрешить беженцам остаться в России. Вместе с тем он принимал меры к обеспечению их существования, считая, что переселение в Россию корейцев принесло бы существенную пользу краю.

Меры, принятые адмиралом Фуругельмом, заключались в следующем: группе чиновников во главе с советником Макаровым было поручено обследование имущественного положения корейцев. При этом выяснилось, что из 982 семей (5915 душ), проживавших в Тизинхэ и Янчихэ, не нуждаются в помощи 309 семей, или 2070 душ; остальные же 673 семьи – 3845 душ не имеют никаких средств к жизни («Журнал Министерства народного просвещения», 1904, № 3, стр. 4-5 4.)

После этого военный губернатор распорядился об отправлении 20 корейцев в Посьет на угольные копи; 50 человек были отправлены в распоряжение командира 1-го батальона для участия в строительных работах в селе Ново-Киевском, 50 мастеровых -плотников, столяров, кузнецов и каменщиков – были направлены на строительство Владивостокского порта, а также на работы по строительству Южно-Уссурийской дороги. Корейцев, помещенных в селах Раздольном и Астраханском, он приказал использовать на заготовках дров для казенных пароходов, плавающих по рекам Уссури и Суйфуну и по озеру Ханка.