Валентин Янин - Музей как лицо эпохи

Гурьев пытался с ним бороться, но как? Внешними займами, а это — дополнительное отягощение казны. И — самое главное — внутренними займами, то есть изъятием средств у населения. После Гурьева сколько денежных реформ пережила наша страна?! Трудно сосчитать. И все без исключения ложились бременем на население. Единственным, кто сумел избежать этого, был Канкрин.

Обычно ведь как: мы просыпаемся, узнаем, что начинается новая жизнь, все теперь будет прекрасно, но наши скромные сбережения либо резко уменьшились, либо исчезли вовсе. Здесь — иная изначальная установка. Он заранее поставил перед собой задачу — не отягощать казну и ничего не брать у населения. Найти излишки, которых вообще-то практически нет. А если нет, значит, создать, аккумулировать излишнюю денежную массу в эти излишки, и их-то и ликвидировать. Я искал в истории примеры и не нашел их. Потому, наверное, что самодержавный строй в России ни на что другое не похож. И Канкрин искал конкретные источники дохода (кстати, любопытнейшие у него были поиски!), исходя из нашей специфики, а не из мировой практики. И он нашел и добился аккумуляции излишков. И провел денежную реформу, которая совершенно не затронула ни интересы бюджета, ни интересы населения. Вот уж действительно — гофманский герой! Поистине совершает чудо. Как же это могло получиться?

Во-первых, вводит строжайший режим экономии, непривычный для России. Даже царю он говорил на его просьбы — «Нельзя, ваше величество». — «Как нельзя?! Мне нельзя?» — «Нельзя, нет средств, не осилим». Канкрин начал со своего министерства. Другие министры его ненавидели, потому что предоставленные ими росписи расходов сокращались как минимум на треть. И царь почти во всех случаях Канкрина, безусловно, поддерживал, понимая, что другого пути нет.

Это одна сторона дела. Вторая — таможенные пошлины. Протекционизм — понятие известное, но у нас в России он сводится только к повышению пошлин. Другое дело — у Канкрина. Кстати, интересная подробность его биографии. Канкрин хороший музыкант, он скрипач, и мог бы стать выдающимся музыкантом, не став министром финансов.

И у меня совершенно отчетливое представление, что он постоянно ощущал гармонию финансового, очень сложного полифонического звучания. Вот конкретный эпизод. Вдруг, в одночасье, втрое вырастают цены на печатную продукцию. Он немедленно стал разбираться, в чем дело, и выяснил, что составился некий конгломерат торговцев типографской краской, пошлина на которую была очень высокой. Естественно, это тут же отразилось на цене печатных изданий. В тот же день по его распоряжению пошлина была в несколько раз понижена. Дело торговцев развалилось, он сбил монополию, и буквально через день-другой цены пошли вниз. Для министра такая реакция, прямо скажем, не типична, но и сам Канкрин тоже человек нетипичный.

И наконец, конечно, самое спорное и, может быть, самое интересное — система откупов. По этому поводу к нему было много претензий. Известно, что монополия на торговлю спиртными напитками — один из главных источников дохода в России. Так было, есть и еще долго будет. Но при Александре была акцизная система, то есть, в сущности, спиртным торговало государство непосредственно. Кабатчик — это по сути представитель государства, госслужащий, вроде как чиновник низшего уровня, а над ними — система акциза. И сделать было ничего невозможно.

Сразу надо сказать, что здесь Канкрин предусматривал только государственный интерес, о потребителе особо не думал. Периодически — если не ошибаюсь, раз в 10 лет — проводились торги, аукционы в каждой губернии. Участвовали все желающие. На торг выставлялось право монопольной торговли спиртными напитками в данной губернии. В результате кто-то это право покупал. Выгода была реальная и очень значительная — казна сразу получала очень серьезную сумму, которую невозможно было украсть. И вот Канкрин на 80 миллионов рублей за счет откупов повышает доходы от продажи спиртных напитков.

У Канкрина любопытная позиция — можно относиться к ней как угодно — он говорит примерно следующее:

«В России, извиняюсь, крадут все. Украдет чиновник, куда это пойдет? Прямо по Грибоедову: танцовщицу заведут, не одну, а трех разом, какую-нибудь борзую, поместье купит, вероятнее всего, в Париж поедет, потратится. Украдет предприниматель — а откупщики — это, как правило, предприниматели, купцы — пойдет в дело». Конечно, страдает потребитель, но он все равно страдает… Он и раньше страдал, а сейчас это, по крайней мере, «работает» на нужды государства, а не нужды чиновников». Так примерно думал Канкрин. И возможно, в этом есть свой резон, хотя, конечно, население спаивали. Оно и само спивалось и спивается. Ну, это уже особый вопрос, он вне компетенции Канкрина.

Какие у него подходы? Основные доходы от подушной подати. Подушная подать ложилась на плечи самых неимущих слоев населения — крестьянства, городских низов и так далее.

С его точки зрения, табак — это, в известной степени, роскошь. А у него стремление — на предметы роскоши пошлины повышать особенно интенсивно. С тем, чтобы хотя бы часть государственных доходов шла за счет людей, которые живут в достатке. Вот на соль, скажем, цены, насколько я знаю, не повышались. И политика его понятна: соль — это то, что совершенно необходимо.

Таким образом, вот его три источника, найденные в интересах бюджета: жесткая экономия, таможенные пошлины и откупы. За счет этого он аккумулировал те средства, которых раньше не было. Они-то и пошли на выкуп денежной массы, на то, чтобы избавиться от огромных излишков.

В 1843-м году, накануне своей отставки, он и завершил эту, не самую знаменитую, но зато очень результативную и, самое главное — без потерь для населения проведенную денежную реформу.

И еще об одной сфере деятельности этого человека не могу не сказать. Тем более, что она более всего касается моральной стороны его личности. Канкрин ввел кредитные билеты вместо ассигнаций, и суть этой замены состояла в том, что кредитный билет — на нем указывалась его цена в серебре — мог быть в любое время обменен на то количество серебра, которое было указано, то есть он ввел серебряный эквивалент. И на кредитном билете стояла его подпись. Он лично брал на себя ответственность за стоимость этой банкноты.

Даже сегодня трудно представить себе у нас что-нибудь подобное. На нынешних деньгах написано простенько — билет банка России. Сколько это в серебряном или золотом эквиваленте, неведомо. И поразительная история! Населению было предложено менять серебро на вот эти бумажные кредитные билеты, и доверие было так велико, что выстраивались очереди с мешочками. Серебро занимает много места, серебряная монетка пачкает руки, а кредитки места не занимают, чистые и удобные. Но главное, конечно, было в том, что Канкрину верили, его подпись значила очень много, собственно, в ней-то и было все дело.