Леонид Амирханов - Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней

После Столбовского мира 1617 г. сюда стали прибывать финны, которым наводнения, видимо, были нипочем. В результате на острове Хирвисаари (ныне – Васильевский) в конце XVIII в. находилось десять крестьянских хозяйств, а на взморье стояли лоцманский домик и, разумеется, кабак.

Наличие же лоцманского домика говорит не только о сложности прохождения Невского бара, но и о том, что у лоцмана была работа, раз он постоянно жил в этом домике рядом с кабаком.

Тем временем Ниен активно развивался. Под началом инженера С.Г. Хельмфельта здесь построили, по европейским фортификационным правилам того времени, 5-бастионную с двумя равелинами [23] Равелин – треугольное сооружение впереди крепостного рва, служащее для поддержки огнем атакованных бастионов. цитадель Ниеншанц. Ее бастионы получили названия Гельмфельтов, Мельничный, Старый, Мертвый и Карлов, а равелины назывались Большой и Малый.

По планам конца XVII в., Ниен располагался по обоим берегам речки Чернавки (притока Охты), напротив Ниеншанца, а также севернее, вдоль берега Невы. Ниен включал 66 прямоугольных кварталов городской застройки. В городе размещались шведский кафедральный собор, немецкая церковь, старая и новая ратуши, шведская школа при соборе, таможня, бараки для солдат, склады и сараи для хранения припасов. Центр города украшали три площади – площадь вокруг шведского собора со зданием школы, площадь вокруг немецкой церкви, главная городская площадь с ратушею и таможней. Из города к Ниеншанцу вел через Охту подъемный мост, а через Чернавку установили несколько постоянных мостов. От Ниеншанца и устья Охты к противоположному берегу Невы, где издавна находилось село Спасское с православной церковью Спаса Преображения, был устроен перевоз.

30 мая 1681 г. Ниен подвергся страшному опустошению пожаром, от которого удалось спасти лишь четвертую часть всех строений. После этого жилая застройка с церквями и городскими площадями окончательно закрепилась на правом берегу Охты. Спешные восстановительные работы велись на рубеже XVII–XVIII вв., и потребовалось усиление крепости, для чего было разработано несколько проектов кардинальной перестройки фортификационных сооружений, вплоть до срытия существовавшей пятибастионной цитадели и ее кронверка и замены на новую, шестибастионную крепость с равелинами.

Крепостные валы «никуда не годились», а укрепления находились в незаконченном состоянии, но, по мнению шведского инженера Дальберга, город обладал стратегическим значением как торговый центр. Население его составляли шведы, финны, русские и немцы, прибывшие из самых отдаленных областей, поэтому Ниен не нуждался в мощных укреплениях. Но поскольку русские всегда будут настойчиво стремиться «осуществить свое вековое желание и закрепиться в Восточных провинциях», то шведам было важно сохранить Ниен как сильную позицию к западу от Ладоги.

Но и эти работы не были осуществлены. Весной 1703 г. русские войска подойдут к Ниеншанцу, и его время закончится.

Рассуждения о роли личности в истории отложим в сторону, поскольку историю творят личности, именно личности.

Петр Алексеевич Романов стал Петром Великим не случайно. Случайность – это неосознанная необходимость. Россия двигалась в тупик, и была необходима очень сильная личность, способная перевести засыпанную трухой заржавленную стрелку на новый путь. О царе-преобразователе написано множество трудов, поэтому в данном случае следует ограничиться следующим. Петр в силу объективных причин осознанно позиционировал себя как настоящего лидера, вождя – учителем, мастером, который личным примером показывает, как надо работать и жить. Поэтому сам промерял фарватер, сам указывал, как строить гавани, как вооружать форты… Он не сомневался в своей уверенности и понимании того, что хорошо, что плохо, «что полезно, что вредно». Поэтому и поощрял щедро и наказывал жестоко, а случалось, и сам исполнял приговор.

При этом, будучи в личной жизни весьма скромным и непритязательным, не любившим публичных славословий, в памятные дни празднования победы над шведами осенью 1721 г. он не отказался от титулов «Великий» и «Отец Отечества». Таким он себя и считал.

Петр I. Гравюра с портрета К. Моора. 1718 г.

И вот царь Петр I явился «решителем» вековых споров за Неву, Карелию и Ингрию. Как уже упоминалось, после заключения договоров в Столбове и Кардисе русские лишились столь необходимого им водного пути. Наш товарообмен сильно «стеснялся» у Нарвы и Ниена, где ввозная пошлина зачастую поднималась настолько, что сделки русских торговцев становились убыточными. Например, в 1688–1689 гг. через Ниеншанц с огромными затруднениями пропустили груз, среди которого находились лекарства, выписанные для личных надобностей Петра I и его брата Иоанна [24] Бородкин М. История Финляндии. СПб., 1900. С. 17. .

Россия не могла расти и развиваться, не открыв себе путей для торговли. Этим путем стало Балтийское море. Не зря Петр I говорил, что шведы на севере, а турки на юге «со всем светом нам коммуникацию пресекли».

В 1699 г. в Москву прибыло шведское посольство с сообщением о вступлении на престол Карла XII. В октябре царь принял посольство с большой торжественностью, но во время аудиенции напомнил, что комендант Риги генерал Даль-берг не допустил его, под именем Петра Михайлова, осмотреть крепость. Поведение Дальберга Петр I в свое время отметил в протоколе и приберегал его как предлог к войне, но пока обходился крайне радушно со шведским представителем в Москве Книперкроном, чтобы развеять его беспокойство и скрыть свои подготовительные действия.

В июле 1700 г. наш посол в Швеции, князь А.Я. Хилков, заявил Карлу XII о непременном желании Петра I получить Нарву или другой приморский пункт на Финском заливе. Карл отказал. Узнав об этом ответе, Петр сказал: «Возьму силою, чего добром получить не мог». 19 августа 1700 г. была объявлена война Швеции «за многие их свейские неправды и нашим царского величества подданным за учиненные обиды, наипаче за главное безчиние, учиненное нашим царского величества великим и полномочным послам в Риге в прошлом 1697 г., которое касалось самой нашей царского величества персоны».

Новая война стала не только борьбой за выход к Балтийскому морю – от успеха в этой войне зависело положение великой Российской державы в Северной Европе.