Наталья Казакова - Русско-ливонско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в.

Такое расхождение между «словами» и «делами» Новгорода в отношении Ордена заставляет думать, что новгородское правительство войны с Ливонией не хотело. Используя ослабление позиций Ливонского ордена после Грюнвальда, оно лишь пугало Орден призраком войны. Для чего? На этот вопрос помогает ответить, как нам кажется, анализ требований, предъявлявшихся Ордену новгородскими посольствами 1412 и 1416 гг.

Уже упоминавшееся нами новгородское посольство 1412 г. требовало у магистра в Риге разбирательства старых тяжеб, в частности в отношении товара, находившегося в Швеции [134] Письмо ливонского магистра великому магистру от 12 июля 1412 г. LUB, Bd. IV, № 1920. . Таким образом, один из вопросов, поставленных новгородским посольством, касался купеческих дел: речь шла, по-видимому, о товаре новгородских купцов, увезенном в Швецию.

Еще более важны для понимания позиции Новгорода требования, предъявлявшиеся новгородским посольством Ордену в 1416 г.: 1) возмещение убытков, которые были причинены новгородцам во время псковской войны (1406–1409 гг.), когда Новгородская земля была опустошена и много людей было уведено в плен; 2) возвращение серебра, отнятого у новгородцев в прошлые времена в Нарве, [135] Письмо ливонского магистра великому магистру от 8 марта 1416 г.: LUB, Bd. V, № 2059. 3) изменение системы наказания и судопроизводства в отношении новгородцев, находившихся в Ливонии; в частности, новгородские послы жаловались, что новгородцев, виновных в совершении тяжелых проступков, в Ливонии сажали в темницы, в то время как с немцами в Новгороде так не поступали [136] Письмо комтура Ревеля ревельскому рату от 9 марта 1416 г.: LUB, Bd. V, № 2060. . Таким образом, если не считать первого пункта (о компенсации новгородцев за убытки, понесенные во время войны Ордена с Псковом), то можно с полным основанием утверждать, что новгородское посольство 1416 г., как и посольство в 1412 г., добивалось от Ордена удовлетворения интересов новгородского купечества и новгородской торговли (несомненно, что последнее требование об изменении системы наказания новгородцев, находившихся в Ливонии, было рассчитано в первую очередь на новгородских купцов).

Особую остроту во время переговоров приобрел, по-видимому, вопрос о системе наказания и судопроизводства в отношении новгородцев, находившихся в Ливонии. В этом вопросе магистр пошел на уступки. Он договорился с новгородскими послами о том, что если кто-нибудь из русских совершит в Ливонии тяжелый проступок, то его не должны заключать в темницу и суд над ним следует производить в присутствии его друзей, которым будет посылаться специальное извещение через фогта Нарвы и посадника русского Нового Городка (Ямгорода) [137] Там же. . Естественно, что это решение, предусматривавшее присутствие представителей Новгорода при суде над новгородцами в Ливонии, гарантировало в какой-то мере последних от произвола местных властей. В переговорах 1416 г. и в достигнутом соглашении впервые нашло выражение стремление русских властей оградить своих подданных, находившихся в Ливонии, от самоуправства местных властей в сфере суда. Это стремление, как мы увидим дальше, стало одной из пружин политики русского правительства в отношении Ливонии и Ганзейского союза в конце XV — начале XVI в.

Тот факт, что Новгород обратился с требованиями, касающимися вопросов русско-ливонской торговли, не к Ганзейскому союзу (хотя ливонские города были членами Ганзы), а к ливонскому магистру, весьма показателен. Это свидетельствует, с одной стороны, о значительном развитии торговли новгородцев в Ливонии и зависимости ее от орденских властей, а с другой — о той большой роли, которую вопросы торговли занимали в политике Новгорода в отношении Ливонии. В рассматриваемые годы Новгород добивался от Ордена лишь удовлетворения интересов своей торговли. Средством для этого являлось дипломатическое давление, временами угроза войны, но в действительности войны Новгород не хотел.

Близкой к позиции Новгорода в отношении Ордена была позиция Пскова.

Руководство Орденом не раз высказывало опасения, что псковичи разорвут мирные отношения и начнут против Ливонии военные действия, но всякий раз эти опасения не оправдывались. Так, летом 1411 г. ливонский магистр ожидал, что новгородцы и псковичи под влиянием Витовта откажут в мире и нападут на Ливонию; но когда Витовт действительно потребовал от Новгорода и Пскова этого шага, то они отклонили требование Витовта, и последний разорвал мир с Новгородом и Псковом [138] Письмо ливонского магистра великому магистру от 27 августа 1411 г.: LUB, Bd. IV, № 1889; письмо великого магистра императору Сигизмунду от 14 февраля 1413 г.: Codex epistolaris Vitoldi. Cracoviae, 1882, № 532. . В 1413 г., после примирения между Новгородом и Псковом, с одной стороны, и Витовтом — с другой, новгородцы и псковичи обещали помочь Витовту, если он предпримет что-либо против Ордена [139] Письмо ливонского ландмаршала великому магистру от 1 мая 1413 г.: LUB, Bd. IV, № 1938. . Весной 1416 г. рыцари Гаррии и Вирландии писали великому магистру, что псковичи заодно с Витовтом и думают причинить зло Ливонии [140] Письмо рыцарей Гаррии и Вирландии великому магистру от 10 мая 1416 г.: LUB, Bd. V, № 2071. . Но когда Витовт летом 1417 г. потребовал от Пскова разрыва мира с Ливонией, то псковичи ответили, что не могут выполнить его требования, так как находятся в размирье с Новгородом [141] Письмо ливонского магистра великому магистру от 2 июня 1417 г.: LUB, Bd. V, № 2142. .

Перечисленные факты показывают, что Псков, предпринимавший в значительной мере под давлением Витовта враждебные Ордену дипломатические акции, войны с ним не хотел. Более того, псковское правительство пыталось урегулировать свои взаимоотношения с Ливонией путем переговоров.

С этой целью летом 1412 г. в Ригу одновременно с новгородским посольством прибыло посольство псковичей. Во время переговоров псковские послы жаловались на дерптского епископа, который чинит препятствия свободному проезду псковских купцов. Магистр возразил, что дерптский епископ терпит много обид от псковичей, и предложил псковичам созвать съезд с епископом для улаживания споров [142] Письмо ливонского магистра великому магистру от 12 июля 1412 г.: LUB, Bd. IV, № 1920. . Характерно, что центральным вопросом, поднятым псковскими послами во время переговоров, был вопрос о торговле псковских купцов в Ливонии, точнее, в Дерптском епископстве, с которым Псков связывали особенно оживленные торговые сношения.

В 1416 г. у ливонского магистра вновь были псковские послы, которые вели переговоры о подтверждении путем крестоцелования старого мира (имелся в виду мир, заключенный в Кирьемпе в 1409 г.). Магистр удовлетворил просьбу псковичей о крестоцеловании, псковские послы обещали, что псковичи со своей стороны целуют крест [143] Письмо ливонского магистра великому магистру от 17 июня 1416 г.: LUB, Bd. V, № 2074. . По справедливому предположению П. Остен-Сакена, просьба псковичей была вызвана тем, что осенью 1415 г. во главе Ливонского ордена стал новый магистр Зигфрид Ландер фон Шпангейм и Псков был заинтересован в подтверждении существующего мира с его стороны [144] Osten-Sacken Р. Livländisch-russische Beziehungen während der Regierungszeit des Grossfürsten Witowt von Litauen, S. 78, Anm. 103. .