Наталья Казакова - Русско-ливонско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в.

Перемирие, заключенное в 1460 г. на 5 лет, длилось недолго: в начале 1463 г. возобновились военные действия. Поводом к их возобновлению на этот раз послужил торговый конфликт: в 1463 г. в Дерпте были посажены в погреб псковский посол и псковские купцы; в ответ псковичи посадили у себя в погреб немецких купцов [484]. 21 марта вражеская рать подступила к псковскому Новому Городку (Кобыльему), который минувшим годом псковичи выстроили на оз. Великом; другие отряды начали жечь прибрежные поселки (исады). Когда весть об этом пришла в Псков, там было собрано большое войско, которое выступило навстречу противнику и в битве при Колпино 31 марта нанесло ему поражение; разбив врагов, псковичи гнали их 15 верст до р. Каховы и за нее [485].

Однако у псковичей не хватало сил для нанесения врагам решительного удара, поэтому великий князь Иван Васильевич прислал в Псков своего воеводу с отрядом. В это же время псковский князь Иван Александрович Звенигородский, прибывший от великого князя в Псков по просьбе псковичей еще весной, занимался формированием нового войска, в которое привлекалось население всех пригородов, а также крестьяне («люди из волостей»). По словам псковского летописца, 18 июля войско псковичей с отрядом московского воеводы осадило ливонский Новый Городок (Ниенгаузен или Нейгаузен, расположенный южнее Чудского озера, недалеко от границы с Псковской землей). Осада длилась четверо суток, но взять городок псковичи не смогли, так как у них разорвалась большая пушка. Об осаде псковичами Ниенгаузена говорят и немецкие источники. В письме Дерпта Любеку от 16 августа 1463 г. сообщается, что во время вторжения в Дерптское епископство русские осадили Ниенгаузен, штурмовали его днем и ночью и принесли много удивительных инструментов ( unde hebben dar mennigerleye wunderlike instrument vorgebracht ), так как думали овладеть Ниенгаузеном, но этому воспрепятствовал бог; [486]очевидно, под Ниенгаузеном русские применили осадные орудия.

В дни, когда псковичи осаждали Ниенгаузен, другой псковский отряд на судах (20 ушкуев и 80 лодий) воевал в «Немецкой земле» и выжег половину Кержали [487]. Возможно, что летописное «Кержали» — это область Керьел. по верхнему течению р. Воо, притока Эмбаха. Если это так, то вторжение псковского отряда в Дерптское епископство по рекам Эмбах и Воо имело целью, очевидно, воспрепятствовать продвижению дерптских сил на помощь осажденному Ниенгаузену [488]. Однако, услышав, что псковское войско отступило от Ниенгаузена, отряд возвратился в Псков. Спустя неделю дерптцы на шнеках и лодьях появились у истока Наровы и напали на русскую деревню Скамью. Псковичи намеревались предпринять ответное вторжение, но в это время пришло известие о том, что противник собирается начать мирные переговоры [489].

В результате переговоров в конце лета 1463 г. между Псковом и Дерптским епископством было заключено перемирие. Русские летописи определяют срок перемирия в 9 лет (эта цифра принята в русской исторической литературе), ливонские источники — в 10 лет [490]. Последняя цифра более правильна, ибо перемирие возобновляло, как сообщает Псковская третья летопись, действие Нарвского мира («таа 9 лет Норовского миру издержати крепко»), срок которого истекал 25 июля 1473 г., т. е. без одного месяца через 10 лет.

Ливонские источники ничего не сообщают об условиях перемирия, ограничиваясь лишь констатацией факта его заключения [491]. Условия перемирия раскрывают русские летописи.

Псковская первая летопись (свод 1469 г.) сообщает, что перемирие было заключено при посредничестве ливонского магистра: «Того же лѣта приела князь местеръ ризскии посла своего князца Ипдрика и ипѣх Нѣмецъ бояръ много во Псковъ бити челомъ воеводе князя великаго Феодору Юриевичю и князю псковъскому и всемъ мужемъ псковичемъ за юриевцевъ о миру, чтобы та 9 лѣтъ здержати крѣпко… И воевода князя великаго князь Феодоръ здумавъ со княземъ псковъскимъ и с посадники и со всѣми псковичи и взяша миръ съ юрьевцы». По условиям мира спор из-за Желачки решался в пользу псковичей («а которое обидное мѣсто на Жолчи, вода и земля, то псковичи отняша»); был произведен также обмен пленными, и с обеих сторон были отпущены задержанные гости [492]. Те же условия мира, только в несколько более сокращенном виде, передает Псковская вторая летопись, составленная в 80-х годах XV в.: «Того же лѣта князь ризскыи местеръ приела своего князца и инѣх добрых Пемець, и добиша поломъ за юрьевцовъ воеводе князя великого и князю псковскому и псковичамъ, и взяша миръ на 9 лѣт; и на Жолоцке воду и землю отнята псковичи, а Пѣмци отступишася» [493].

В Псковской третьей летописи, представляющей собой, согласно исследованию А. Н. Насонова, свод 1567 г. игумена Псковско-Печерского монастыря Корнилия, условия мира 1463 г. излагаются по-иному. После известия о приезде в Псков посла магистра с челобитьем о мире за «юрьевьцовъ» летописец сообщает: «И воевода князя великого князь Федор Юрьевичь и князь псковскыи Иванъ Олександрович и посадники псковскыи и всь Псковъ, огадав, и приконча с ними, и миръ взяша: тогда же и о послинѣ великихъ князей, что въ Юрьевѣ, а то пискупу великому князю давати по старинѣ; а что Роускии конецъ и святыа церкви, а то имъ держать по старинѣ и по старым грамотам, а не обидеть» [494]. Далее следует известие об освобождении пленных и задержанных гостей. В других русских летописях о заключении в 1463 г. псковско-дерптского мира и его условиях ничего не говорится.

Если сравнить изложение условий псковско-дерптского мира 1463 г. в Псковских первой и второй летописях, с одной стороны, и в Псковской третьей — с другой, то оказывается, что между ними имеется большое различие: в первых двух фигурирует урегулирование вопроса о Желачке, в последней — вопрос о юрьевской дани и русских церквах и конце в Дерпте [495].

Несомненно, что урегулирование вопроса о Желачке входило в условия псковско-дерптского мира 1463 г. Об этом говорит не только то обстоятельство, что известие о нем читается в Псковских первой и второй летописях, близких по времени к описываемым событиям, но и то, что сама псковско-дерптская война 1458–1463 гг. возникает из-за Желачки. В Псковской третьей летописи при изложении условий мира 1463 г. вопрос о Желачке был выпущен, очевидно, потому, что летопись составлялась спустя столетие, в разгар ливонской войны, когда урегулирование давнего пограничного спора летописца не интересовало.

Труднее решить, входило ли в договор 1463 г. условие о юрьевской дани и русских церквах и конце в Дерпте. Отсутствие известия о нем в Псковских первой и второй летописях, почти современных описываемым событиям, и наличие сведений о включении этого условия в договор 1463 г. только в поздней Псковской третьей летописи невольно побуждают поставить вопрос: не является ли известие Псковской третьей летописи интерполяцией, навеянной русско-ливонской войной, в возникновении которой в 1558 г. столь большую роль сыграл вопрос о ливонской, первоначально юрьевской, дани?