Татьяна Панова - Клады Кремля

Благодаря открытию двух кладов серебряных украшений домонгольского времени кардинально меняется взгляд историков на Москву этого периода. Перед нами предстает не маленький форпост в лесах на южной границе Владимиро-Суздальской Руси, а городской центр, феодальная знать которого располагает уже значительными материальными средствами. Предметы из кладов, особенно первого, настолько богаты и великолепны, что позволяют говорить об очень высоком статусе его владельца. И русские летописи сообщают нам имя этого человека.

Но прежде чем назвать его, обратимся к летописным: сведениям, связанным с трагическими событиями той Далекой зимы 1238 года. Орды Батыя, разгромив Рязань, «оттоле поидоша на Коломну. Изыде против татар князь Всеволод Юрьевич, и бысть бой велик с ними. И победиша татарове Всеволода…и бежа Всеволод к отцу в Володимер в мале дружине». А войска Батыя направились к Москве. Письменные источники, в том числе и восточные хроники говорят об упорном сопротивлении защитников города. Его осада заняла, по одним данным, три, по другим — пять дней, и осаждавшим пришлось применить даже метательные орудия для бомбардировки укреплений.

Летописный рассказ о падении Москвы, хотя краток, но от этого не менее трагичен: «И татарове взяша Москву, а Филипа Нянка воеводу убиша, а князя Володимера Юрьевича руками яша, а людии всех избиша от старцев до сущиго младенца, а град и церкви огню предаша.» За этими скупыми фразами — страшная картина разорения города и гибели его жителей. И именно в этой записи впервые упомянуто имя человека, бывшего в тот год удельным князем в Москве. Это Владимир Юрьевич, внук знаменитого владимирского владыки Всеволода Большое Гнездо. Лет Владимиру было немного — около девятнадцати, по одним сведениям, а скорее всего и того меньше. О юности князя говорит и прозвище его воеводы (Нянька), явно опекавшего на удельном княжении в Москве одного из членов могущественной семьи Владимиро-Суздальских князей (напомним, что это княжество в ХII–ХIII веках было одним из крупнейших государств Европы). Думается, что получив Москву в удел, князь Владимир стал обладателем и части семейной казны, собиравшейся на протяжении долгого времени — известно очень бережное отношение к наследственным сокровищам, пополнению и сохранению которых князья уделяли много внимания и в более поздние времена. Этим объясняется наличие в кремлевском кладе разных по времени и месту происхождения вещей. Здесь не только изделия русских мастеров Владимира, Старой Рязани — рясны, колты, височные кольца, аграфы, наручи и бусы, плетеные браслеты и печатные перстни. В казну князя Владимира попали из семейной сокровищницы и хранившиеся в ней восточный золотой перстень с арабской надписью, и украшения древних викингов X–XI веков, и сосудик из раковины теплых южных морей и многое другое.

Казна князя Владимира, спрятанная, видимо, перед самым падением осажденного города, пролежала в земле древнего центра Москвы более семи столетий — вернуться за ней было некому. Плененного князя повезли во Владимир: «И приидоша татарове к Золотым воротам, водячи с собою князя Володимера Юрьевича, брата Всеволожа и Мьстиславля, и глаголя: знаете ли княжича вашего Володимера». Осажденные в городе братья ничего не смогли сделать для схваченного врагами Владимира. В летописях о нем больше сообщений нет — его судьба, как и судьба владимирцев, была трагичной — все они погибли, защищая свой город. И только клады серебряных украшений, попавшие в конце XX столетия в руки археологов, напомнили о тех далеких и страшных событиях, участниками которых были древние москвичи.

А выжженный до тла город, пережив вражеское нашествие, возродился буквально из пепла. Благодаря жизнестойкости жителей в истории Москвы это разорение не стало последней страницей, о чем свидетельствуют и новые клады.

В нашем путешествии по Кремлю вместе с кладами мы оставляем позади домонгольский период в жизни средневекового города. В дальнейшем читатель уже не встретится с потрясающими по мастерству исполнения, красоте и разнообразию форм изделиями древнерусских мастеров. В огне пожаров Батыева нашествия гибли города, умирали их защитники и жители, в том числе и ювелиры. Кто-то из них попал в плен и был уведен далеко от родных мест, в Золотую Орду. И только клады сохранили свидетельства о высочайшем уровне развития древнерусского прикладного искусства, во многом утратившего на время завоеванные в домонгольский период позиции.

Как же изменился характер кладов Кремля в последующие столетия, и что сохранили недра московской крепости от середины XIII — конца XV века — времени превращения удельного города Москвы в столицу русского государства?

Казалось бы, совсем немного — всего четыре клада дошли до нас, но каждый из них представляет огромный интерес. Клады настолько разнообразны и необычны по составу вещей, что трудно поверить в реальность сохранения некоторых из них. Торговля и политика, монетное дело и хозяйственные вопросы, культурные связи и другие стороны жизни средневековой Москвы можно изучать сегодня по материалам этих собраний древностей, попавших когда-то в землю Кремля.

Некоторые из кремлевских кладов были найдены благодаря неослабевающему интересу к поискам библиотеки царя Ивана IV Грозного. Конечно, далеко не каждый человек мог, как в царское время, так и в последующем, получить разрешение производить с этой целью раскопки в Кремле. А вот князь И. С. Щербатов, директор императорского Исторического музея в Москве, сумел организовать в 1894 году такие работы. Они позволили получить интересные данные как о самом Кремле, так и о его архитектурных памятниках, хотя загадочное книжное собрание и на этот раз, к сожалению, не нашли. В ходе земляных работ были открыты подвалы башен и подземные ходы, забытые помещения под соборами и многое другое.