Александр Станиславский - Гражданская война в России XVII в.

Многие «вольные» казаки вступили в 1619 г. в уже существовавшие к тому времени корпорации служилых людей «по прибору». Так, путивльские казаки Е. Иванов, А. Юрьев, М. Иванов, Т. Антонов, М. и Ф. Якимовы и И. Никитин показали в 1628 г., что они служили «с казаками», а «после мирного поставления» (в 1619 г.) были определены на службу в Путивль. Казак Федор Дмитриев, сын сторожа Вяземской съезжей избы, в 1619 г. пришедший в Москву из Ярославля с войском князя И. Б. Черкасского, «тово же году, как прибирал на Москве голова стрелетцкой Данило Пузиков в стрельцы в Вязьму на житье… стал в вяземские стрельцы», получив при этом пищаль и 3 руб. денег. Казак станицы Б. Подорвана О. Федоров, вышедший из плена, куда он попал под Смоленском в 1616 г., уже в 1622 г. был определен в нижегородские стрельцы. Принимавшему участие в обороне Белой атаману Мартыну Кушникову удалось даже проникнуть в ряды мелких дворцовых слуг и получить должность задворного конюха. Вероятно, это был не первый случай такого рода: еще в 1615 г. в царские конные псари пытался попасть атаман Влас Митрофанов [312] ЦГАДА, ф. 210, Дела десятен, кн. 40, л. 20 об. — 21, 24–24 об., 32 об., 37 об., 38; Б. ст., стб. 8, л. 268–269; Н. ст., кн. 1, л. 44; М. ст., стб. 2, л. 203; Пр. ст., стб. 2514, л. 15; ф. 396, кн. 517, л. 182; Переписи московских дворов XVII столетия. М., 1896. С. 27. .

Некоторые казаки сами подыскивали себе занятия, надеясь в дальнейшем оформить свое сословное положение. Из Москвы в Лебедянский у. к своему брату, сыну боярскому, уехал в мае 1619 г. казак (в прошлом епифанский сын боярский) Максим Иванович Милюхин — он намеревался, «приискав там места, пахать хлеб». Вместе с ним в Лебедянь направился казак Игнат Микитин. Позднее к ним должен был присоединиться сын М. И. Милюхина, живший тогда вместе с другими казаками в Москве. Несколько лет спустя, в 1622 г., вышедший из польского плена казак М. Михайлов подал челобитную с просьбой отпустить его к родственникам в коломенское дворцовое село Дединово, где он жил до того, как в 1611 г. ушел в Первое ополчение. Можно предположить, что крестьянами стали и некоторые другие казаки, однако сохранившиеся официальные источники повествуют, естественно, больше о судьбах казаков, оставшихся на царской службе.

Один из казачьих отрядов во главе с известным атаманом Караулом Чермным, возглавлявшим в 1618 г. целое войско, не дождавшись решения своей судьбы, бежал из Москвы. Казаки успешно добрались до отошедшего к Речи Посполитой Серпейского у., убив по дороге сына боярского И. П. Капустина. Далее они намеревались направиться в «Поле», но на них напали разбойники. К. Чермный перебрался в Комарицкую волость, где казаков вновь «погромили», теперь уже карачевские дети боярские. После этого спутники атамана «пошли врознь»; некоторые были пойманы и казнены, другим, возможно, удалось добраться до казачьих поселений. В июле 1619 г. в Комарицкой волости находился еще один отряд беглых казаков разных станиц во главе с атаманом Каргой. После боя с ратными людьми брянского воеводы князя В. Барятинского Карга с уцелевшими казаками «побежал за рубеж». В 1621 г. из Москвы «во розбойники» ушел командир едва ли не самой многочисленной станицы 1610-х годов атаман Казарин Терентьев с девятью казаками. В отличие от Карпа Косолапа, из разбойника превратившегося в атамана, он проделал обратную эволюцию. Наконец, какое-то количество казаков смешалось с, «гулящими» людьми, которых было так много на Руси после «Смуты». Казак станицы П. Голяты Иван Матвеев, например, вплоть до 1643 г. «скитался в розных городех и на Москве кормился своею работою» [313] ЦГАДА, ф. 210, Д. отд., стб. 17, л. 56–59; стб. 10, л. 48, 91; В. ст., стб. 111, л. 137; ф. 371, оп. 2, д. 8, л. 209; ф. 1209, стб. 2514, л. 402. .

После Деулинского перемирия западная граница Русского государства изменилась, и пограничными по существу городами стали Вязьма, Можайск, Зубцов, Козельск, Мещовск и др. Южная же оборонительная система в очередной раз серьезно пострадала в 1618 г.: некоторые крепости были сожжены, а старые корпорации служилых людей, и особенно служилых «по прибору», в результате событий «Смутного времени» катастрофически уменьшились. В Данкове численность служилых казаков к 1619 г. сократилась по сравнению с началом XVII в. с 500 до 166 человек, стрельцов — со 100 до 17, пушкарей и затинщиков — с 40 до 9, «а тех убылых, и побитых, и беглых, и которые померли стрельцы и козаки сторожевыя и полковыя и всякие служивыя люди — земля их — жеребьи, оклады запустели, лежат в пусто, не владеет ими никто». Уменьшилось в несколько раз и количество служилых людей «по прибору» в Ряжске и Ельце. Поредевшие гарнизоны пополнялись разными путями. Один из них — перевод служилых людей из городов, отошедших по Деулинскому перемирию к Речи Посполитой, в другие города, в частности из Новгорода Северского в Рыльск и из Стародуба в Брянск [314] ЦГАДА, ф. 210, В. ст., стб. 7, л. 117–118, 159–161; Б. ст., стб. 10, л. 430; М. ст., стб. 49, л. 327; ф. 159, он. 2, д. 607, л. 1-17; Боярские списки. Ч. 2. С. 133, 134, 151. . Одновременно с сыском беглых посадских людей, начавшимся в 1619 г., проводился сыск служилых людей «по прибору»: «А ныне по государеву указу и боярскому приговору ведено стрельцов, казаков и черных посадских людей свозить по старине, откуда кто вышел». В результате этих мер с 1616 по 1632 г. стрелецкие гарнизоны к югу от Оки существенно пополнились — по подсчетам В. А. Александрова, на 1786 человек [315] ЦГАДА, ф. 210, Б. ст., стб. 8, л. 268–269; Александров В. А . Стрелецкое население южных городов России в XVII в.//Новое о прошлом нашей Родины. М., 1967. С. 239. . Наконец, в 1619 г. правительство притупило к созданию новых корпораций служилых казаков, черпая для них кадры из обширного резервуара «вольного» казачества.

Вскоре после Деулинского перемирия видный деятель сначала Первого, а затем Второго ополчения боярин В. П. Морозов и судья Казачьего приказа окольничий Г. К. Волконский «о товарыщи» (ими были, вероятно, дьяки Сыскного и Казачьего приказов Г. Мартемьянов и П. Внуков, скрепившие верстальные списки) провели в Москве крупное верстание казаков. Одновременно верстания казаков проходили в некоторых других городах, в частности в Великих Луках. Новым в них было то, что в 1619 г. поместные и денежные оклады назначались не только участникам подмосковных ополчений, но и казакам, начавшим служить после освобождения Москвы. В их числе был Ф. Федосеев, поверстанный за службы под Смоленском, в Можайске и в Москве во время осады ее королевичем Владиславом. В 1631 г. верстанные оболенские казаки писали в челобитной, что «служили они… под Смоленском, и в Вязьме, и в Дорогобуже, и в прошлом в 127-м (1619. — А. С .) году по государеву указу за службу верстаны они на Москве, а верстал их боярин Василий Петрович Морозов, и поместные и денежные их оклады в Розряде в десятнях и в служилых списках были справлены». Казаки, верстанные в 1619 г. в Великих Луках, служили до этого под Смоленском, в Пскове, Рамышеве остроге, Невле и Торопце.