Юрий Кобищанов - Аксум

Пример Абрехи показывает, что аксумиты не считали рабство несмываемым пятном, которое навсегда делает человека неполноправным.

Все сказанное об Абрехе до известной степени относится и к Фрументию. Правда, господином Фрументия был не какой-то иностранный купец, а сам царь Аксума и Фрументии приобрел влияние еще будучи рабом. Однако после освобождения от рабства и последующей поездки в Александрию Фрументии стал первым епископом Эфиопии. Правда, в период его назначения христианство еще не было государственной религией страны и аксумский епископ (или митрополит) не мог пользоваться тем влиянием, которое он приобрел впоследствии. И все же возвышение Фрумептия очень показательно для того положения, в котором находились бывшие рабы на территории Аксумского царства. Это свидетельствует о мягкости, «патриархальности» рабства в Аксуме (независимо от юридических различий между рабами и членами семьи).

Сопоставление в сабейской надписи «детей и рабов» эфиопов также указывает на патриархальность аксумского рабства.

К этому же выводу приводит нас и анализ терминов, обозначающих рабов в языке геэз. В эфиопских надписях нет слова «раб». Оно встречается лишь в книжной литературе; те ее образцы, которые относятся к аксумскому периоду, представляют собой переводы христианских священных книг на язык геэз. Переводчики-аксумиты и осевшие в Эфиопии греко-сирийские миссионеры должны были найти древнеэфиопские эквиваленты понятия «раб», обычного в Новом и Ветхом Завете. Употребленные ими термины, по-видимому, служили для обозначения рабов в древней Эфиопии. Это следующие слова:

— сын, 'мальчик и раб' (от корня dqq — быть мелким, малым);

— сын, юноща и раб (от корня wld — рожать, рождаться, быть рожденным);

— лично зависимый, раб (от корня gbr — делать что-нибудь и выполнять повинность); (ср. арабское — обитатели) — домочадцы, слуги, рабы и рабыни (от корня qtn — быть тонким, хрупким и обитать).

К этому следует прибавить более поздний средневековый термин — «выходец из народа барйа», «раб» (происходит от этнонима).

Эта терминология, не делающая различия между родными сыновьями, мальчиками и юношами, вообще, домочадцами и рабами, говорит о патриархальности рабства у древних аксумитов.

Вероятно, рабы допускались в аксумское войско, подобно тому как это практиковалось впоследствии. Так мог попасть в Аксумское войско Абреха. Возможно, рабами были те переводчики ( ), которые оказались в армии хадани Дан'эля. Они служили посредниками при сношении хадани с жителями одной из областей, расположенной где-то недалеко от Касалы, вероятно с барйа, упомянутыми в той же надписи, и происходили из этого народа [444]. В более позднее время такая практика была хорошо известна в Эфиопии. Интересно отметить, что этноним «барйа» стал в позднее средневековье одним из терминов, обозначающим раба вообще.

При сравнительной неразвитости рабовладельческого уклада аксумиты не нуждались в большом количестве рабов для удовлетворения собственных нужд. Большое значение, вероятно, имел захват рабов на продажу, так как Аксум через Адулис вел значительную заморскую торговлю. О вывозе рабов из Адулиса говорит Плиний [445]. «Эфиопские рабы» засвидетельствованы в документах поздней Римской империи, происходящих из Египта и других провинций, и в арабских источниках VIII–X вв.; часть из них могла быть продана аксумитами. Работорговлей могли заниматься и сами аксумские цари.

Однако не следует преувеличивать размеров аксумской работорговли. Псевдо-Арриан о ней совершенно не упоминает, хотя подробно говорит о торговле другими товарами (через Адулис). Он сообщает лишь, что из Малао помимо экзотических товаров иногда вывозили рабов. Даже в Египте, куда в основном поставляли африканских рабов [446], их число в аксумский период было невелико. Вестерманн насчитывает всего девять-десять упоминаний чернокожих рабов в документах из римского Египта [447]. В IV–VI вв., в период расцвета Аксумского царства, их было несколько больше, и не только в Египте, но и в Константинополе. В связи с заговором аргиропраттов в 563 г. с целью убийства Юстиниана византийские хроники упоминают эфиопских рабов, названных индусами — обычное для того времени наименование эфиопов в византийских источниках. Эти рабы должны были оповестить народ о произошедшем перевороте, что указывает па их функции и роль в жизни столицы [448]. Ранняя мусульманская традиция утверждает, что вольноотпущенник пророка Салих ибн Ади, иначе Шукран (Благодарный — типично рабское имя!), был родом из Абиссинии [449], т. е. из Аксумского царства.

В этот период многие арабские вожди Хиджаза имели отряды эфиопских рабов. Их называли «абиссинцами», «черными» и «аскари» ( мн. число ) в отличие от туземных, арабских воинов; это слово, вероятно, эфиопского происхождения, впоследствии проникло в языки многих мусульманских народов в значении «солдат». Доисламские поэты Аравии воспевали эфиопских копьеметателей. Лабид описывает «абиссинцев», стоящих, опираясь на метательные копья и копья с широкими лезвиями. Антара называл этих копьеметателей (вороны арабов). Дружина черных воинов-рабов была у Мухаммада в Медине. Они, между прочим, развлекали жену пророка Аишу своим фехтованием; Конти-Россини полагает, что это была пляска игра, так называемая фантазия [450]. В Мекке эфиопские воины составляли самоуправляющуюся общину, во главе которой стоял особый «господин абиссинцев» ( ).

В последующий период вся торговля Аксумского царства с Египтом и странами Средиземноморья резко сократилась. Но окраинные области Эфиопии сохранили связи с внешним миром и, приняв ислам, продолжали поддерживать и развивать заморскую торговлю.

Вместе с экзотическими товарами они вывозили черных рабов. Главными торговыми портами в этот период были Дахлак на острове того же названия, а также Зейла — в Северном Сомали. О торговле рабами в этом районе говорит китайский автор IX в. Дуань Чэн-ши. Он пишет, что у жителей «страны Бобали (Барбара, Барбарии) в обычае продавать в другие страны собственных земляков, потому что за рабов, проданных в иные земли, они выручают гораздо больше, чем если бы торговали ими на месте» [451]. Это можно объяснить не изобилием рабов, сбивающим цену на живой товар, а только незначительной потребностью в рабском труде. Позднее, в X–XI вв., арабские авторы подробно описывали опасности, ожидавшие купцов у берегов Барбара. Однако купцы меньше всего боялись быть захваченными в рабство; ведь местным жителям рабы нужны были главным образом для продажи, но арабские или персидские купцы не покупали братьев-мусульман.