Тимур Хайдаров - Эпоха «Черной смерти» в Золотой Орде и прилегающих регионах (конец XIII – первая половина XV вв.)

Общеполитическую обстановку, в 1360–1370-х гг., складывающиеся можно охарактеризовать как обострение на пространствах Золотой Орды политических конфликтов. Самым большим обострением в этот период можно считать « Великую замятню ». В этом плане, усиление Великого княжества Литовского и Великого княжества Московского явилось прямым следствием ослабления татарских ханов. Причем, именно в этот период, не последнюю роль в этом процессе начинает играть эпидемия. Именно поэтому так много военных столкновений в это время проходило при завершении вспышки, в осенне-зимний период.

В середине 1380-х гг. было отмечено начало третьей волны Второй пандемии чумы. Ее хронологические рамки охватили период между 1380 и 1431 гг. Фактически, именно в этот период, вследствие усиления транспортной связанности между русскими княжествами и ордынскими территориями, стираются границы между ордынскими и северо-западными вспышками чумы. Поэтому любая вспышка, вне зависимости от места происхождения, начинает затрагивать практически всю территорию Улуса Джучи. Положение ухудшило наступление на фоне нового климатического похолодания в 1420-х гг. масштабного голода, что в условиях политической и военной нестабильности способствовало обострению общественных отношений на территории, как русских княжеств, так и на территории Золотой Орды.

Положение не улучшилось и во время четвертой волны Второй пандемии чумы (1430–1450). Активизация последней происходила на спаде предыдущей третьей волны. Поэтому в 1430-х гг. налицо было пересечение двух эпидемических волн. Именно поэтому произошло углубление процессов, начавшихся во время пика третьей волны (1414–1431 гг.). Среди самых заметных событий во время четвертой волны можно признать: усиление децентрализации Улуса Джучи, и рост политического влияния центров, которые менее пострадали от эпидемических волн (Великое княжество Московское и Литовское, а также Крымское, Казанское и Сибирское ханства). Фактически именно в ходе четвертой волны и начало происходить окончательное оформление позднеордынского мира.

Если говорить об общей численности потерь в Золотой Орде после первых четырех вспышек Второй пандемии чумы (1346–1448 гг.), то наиболее близкими к реальности можно считать цифры упомянутые М.В. Долсом. Они составили примерно 25–32 % от дочумных величин. Причем, сюда надо добавить еще 15–20 % убывших в результате иммиграции в менее пострадавшие регионы или умерших от голода. Таким образом, общее количество погибших в Золотой Орде могло составить порядка 45–50 % от численности населения до эпохи « Черной смерти », то есть к 1430-м г. оно могло составить порядка 1,5–2 млн. человек. В отношении населения русских княжеств, можно сказать, что вследствие более развитого сельского хозяйства к 1430-м годам оно могло составить порядка 6–6,5 млн. чел. В итоге, общая численность населения к 1430 г. на пространстве Великой Русской равнины составляла 7–8 млн. чел. Фактически можно говорить о практическом восстановлении дочумных величин. Получить более конкретные данные в целом пока не получается. Отсутствие отечественного корпуса нарративных источников, связанных с фиксацией смерти людей и их завещаний, а также использование принятого в археологии метода вычисления данных исходя из анализа найденной керамики, пока диктует исследователям в отношении числовых данных построение чисто гипотетических умозаключений. При этом зачастую не учитывается сложившаяся политическая обстановка и уровень развития экономических отношений.

В целом, анализ изменений ситуации во время первых четырех волн Второй пандемии чумы (« Черной смерти ») показал, что налицо было явное взаимодействие северо-западных русских, ближневосточных, нижневолжских и балканских вспышек данного заболевания. Так в период между 1346 и 1448 гг. было зафиксировано на пространствах Улуса Джучи более десятка крупных вспышек: 1346–1348, 1349–1352, 1364–1367, 1374–1377, 1387–1390, 1398–1399, 1401, 1405, 1406–1407, 1408–1409, 1417–1419, 1420–1421, 1423–1427, 1428–1430, 1441–1443, 1448 гг. Эти эпидемии аналогичны вспышкам чумы в других перечисленных регионах. Так, крупными чумными эпидемиями в Западной Европе были отмечены 1348–1350, 1360–1369, 1372–1375, 1380–1382, 1386–1388, 1399–1401, 1407, 1413–1417, 1427–1430, 1432–1435, 1438–1439, 1449–1452 гг. На Ближнем Востоке — 1347–1348, 1384–1389, 1393–1394, 1398, 1404, 1406–1407, 1409–1411, 1414–1419, 1422–1423, 1429–1430, 1436, 1438–1439, 1443–1449 гг. На Кавказе и Северной Персии — 1345/46, 1359/60, 1370, 1391–1393, 1396, 1405–1407, 1429/30, 134/35 гг. На Балканах — 1347, 1381/82, 1386–1389, 1393, 1398–1399, 1409–1410, 1417–1418, 1422–1423, 1429, 1434–1438, 1440–1443 гг. Исходя из этого, можно говорить о включенности Улуса Джучи через дорожную сеть в мировую экономическую систему. Кроме того, именно в ходе этих четырех эпидемических волн чума становится тем фактором, которая в той или иной степени определяет повестку дня. Поэтому, исходя из представленных данных, можно предположить, что на лицо имело место быть влияние именно крупных вспышек чумы на политические процессы, проходившие на территории Улуса Джучи. Наиболее наглядно это проявилось во время набега Тагая на Рязанскую землю в 1365 г., и в ответных походах вглубь территории Золотой Орды ушкуйников в 1365/66 г. Уже в дальнейшем, именно эпидемии чумы стали предпосылками или прямыми следствиями: присоединения Смоленска к Великому княжеству Литовскому; установления во второй половине 1420-х г. контроля со стороны Витовта над Псковом и Новгородом; постоянное новгородско-ганзейское противостояние в 1403, 1406–1409, 1410–1412, 1416, 1420–1421, 1424–1425, 1441, 1443, 1448 гг.; поход Тамерлана в 1396 г.; борьба Витовта и Василия I в 1399 г.; московский поход Едигея в 1408 г. Именно влияние эпидемического фактора прослеживается в попытках Мамая сохранить власть в Улусе Джучи в 1360–1370-х гг., Едигея в 1414–1416 гг. и Улуг-Мухаммеда в 1420–1430-х гг. Аналогичным образом это прослеживается в становления Казанского ханства в 1437–1438 гг. и Крымского ханства в 1448 г.

Представленная работа является одной из первых попыток проведения в отечественной историографии комплексного исторического исследования темы « Черная смерть » на территории Золотой Орды и близлежащих регионов». Оно вряд ли может считаться завершенным, т. к. для его окончания крайне необходимо проведение масштабных полевых и лабораторных исследований найденных в средневековых погребениях человеческих останков. Именно выявление на территории России и бывших советских республик крупных захоронений погибших в период « Черной смерти », пожалуй, является одной из первостепенных научных задач. Поэтому большую помощь в решении данной задачи может оказать информация, полученная в ходе анализа текстов нарративных источников. В исследовании были подробно проанализированы сообщения о « морах и гладах » конца XIII — первой половины XV вв. События X–XIII вв., как и второй половины XV–XVII вв. были рассмотрены, исходя лишь из представленной в историографии информации, поэтому требуют дальнейшего и более пристального изучения.