Юрий Алексеев - Походы русских войск при Иване III

Дальнейшие записи рисуют развертывание войск на литовском фронте, которое могло происходить примерно в то же время.

В марте 1493 г. в Новгород прибыл сокольник пана Яна Забережского, наместника Полоцкого, «чтобы дозволил купити кречетов». Новгородский наместник Яков Захарьич немедленно донес об этом своему государю и запросил инструкций.

Великий князь понял истинный смысл послания Яна Забережского: «Нам ся видит, что он в ту пору нынеча принял то не кречетов деля». Великий князь приказал продолжать переговоры и прислал Якову Захарьину текст соответствующей грамоты. Наместник должен послать с грамотой «человека такова, который умел бы тамошнее дело видети, а здеся приехав сказати», т. е. выполнить роль разведчика.

Таким образом, в марте новгородское служилое ополчение еще не выступило в поход — его воевода Яков Захарьин был в Новгороде.

Из мартовского послания Яна Забережского вообще не видно, что идет война, боевые действия на окраине не мешали разговорам о дружбе.

Но 18 мая Ян Забережский снова обращается к Якову Захарьину: «Ся стали зачепки от вашего государя: на миру на отчину нашего государя войну пустил, городы и волости великие забрал». При этом подтверждается стремление Александра Литовского к миру — он «шлет послы свои до великого князя». Яков Захарьин находится в Новгороде, именно туда адресована грамота великого князя в ответ на донесение наместника. [747] Сб. РИО. Т. 35. № 20. С. 85–89. В тот же день, когда было отправлено письмо Яна Забережского, Александр Литовский отправил своих послов к великому князю в Москву.

Александр по-прежнему не признавал законность отъезда русских князей на службу Ивану III и обвинял его в нарушении мира «как есмо до тобя посла нашего выправили… ино в ты часы люди твои многии пришедша, городы наши и волости Мезецк, а Серпейск, а Мосалеск, а Городечну, а Опаков, огнем пожгли, а людей наших… в полон повели со всеми их животы и статки. И теж город наш Вязму взяли и слуг наших князей Вяземских головами свели». [748] Там же. № 22. С. 104.

Отсюда вытекает, что, во-первых, поход на Вязьму состоялся не позднее мая, во-вторых, что новгородское ополчение в весенних боевых действиях либо не участвовало, либо уже вернулось домой.

Таким образом, к началу мая русские войска овладели всеми городами, о которых упоминает известие великокняжеской летописи. Кампания против Литвы фактически закончилась. [749] Литовская хроника Быховца отмечает, что русские войска взяли Вязьму, Хлепень, Мещевск, Любутск, Мценск, Серпейск (Хроника Быховца. М., 1966. С. 106). Начались переговоры о мире.

Одной из важных черт войны 1492–1493 гг. было стремление к совместным действиям с крымским союзником России. Переговоры об этом велись еще весной 1492 г.

В июне 1492 г. в Москву от Лобана Колычева поступило послание Менгли-Гирея. Крымский хан был готов к выступлению против Литвы — осенью («во жнитво») взять Киев,

«А зиме ты брат мой приди… Вилну и Краков даст Бог всхочешь взять».

Однако главной заботой Менгли, как видно из его послания, было укрепление города на Днепре, откуда он и хотел идти на Киев. [750] Сб. РИО. Т. 41. № 35. С. 152–153. (По мнению К. В. Базилевича, имелся в виду город Очаков) [751] Базилевич . С. 303. .

Проект широкого совместного наступления на Литву и Польшу носил, вообще говоря, довольно фантастический характер. Находясь в низовьях Днепра, Менгли сравнительно легко мог совершить нападение на Киев. Но реальным возможностям русских войск зимний поход на Вильно и Краков явно не соответствовал.

Не следует удивляться, что проект Менгли не встретил сочувствия у великого князя. В августе 1492 г. русский посол Константин Григорьевич Заболотский повез Менгли ответ Ивана III.

«Не пошел еси ныне ратью на своего и моего недруга… затем, что на Днепре город делаешь». Сообщая о смерти короля Казимира, великий князь призывал своего союзника, «чтобы еси… на Казимировых Королевых детей и на Литовскую землю сам на конь всел и ратью пошел… чтобы еси поотставя ныне все свои дела, да на их бы еси на Литовскую землю пошел… А что делаешь город на Днепре… и ты бы ныне однолично то дело поотставил, а сам бы еси на конь всел и ратью пошел». Не задаваясь дальними перспективами, великий князь требовал от своего союзника немедленных конкретных действий.

В свою очередь, великий князь обещал «яз оже даст Бог ныне сам чаю всести на конь и ратью на них поити, и недружбу свою хочю им чинити, сколько ми Бог пособит». [752] Сб. РИО. Т. 41. № 36. С. 157–158.

Константин Заболотский должен был также сделать устное заявление: «Осподарь мой князь великий… разослал к людем по всем своим землям, а велел им наряжались, а сам не мотчая всести хочет на конь, и ты бы, господине, не мотчая ж всел на конь».

«А какими делы… не всхочет [Менгли] поити на Литовскую землю, учнет говорити, что ныне уже к зиме, нелзе ити, и Константину говорити царю так… осподарь мой, господарю, ныне сам на конь всел на своих недругов, а тобе, господине, в ту же пору пригоже ити на своих недругов да свое дело делати».

Видна разница в постановке вопроса о походе против Литвы. Если в марте великий князь призывал к этому Менгли и ставил свое выступление в зависимость от начала похода хана, то в августе он говорит уже о мобилизации всех своих войск и о своей готовности немедленно «всести на конь», и даже о том, что он уже «ныне сам на конь всел».

Готовность Ивана III «всести на конь» отражена, как мы видели, и в разрядных записях о формировании великокняжеского полка.

Из очередного донесения посла Заболотского выясняется, что Менгли действительно послал свои силы на Литовскую землю — под Киев, Чернигов и Путивль. Однако сам в поход не пошел. Менгли опять предлагал совместные действия (под Черниговом и Путивлем). Судя по тому, что сам хан послал туда 500 человек, речь могла идти только о набеговой операции сравнительно небольшого масштаба. [753] Там же. С. 180–183.

Так и оценивал ее великий князь в инструкции послу в июне 1493 г. «Пишет ко мне царь, что беспрестанно его люди Литовскую землю воюют, и мы здесь слышали, что малые люди приходили сее зимы на Литовскую землю, а не имали ничего, а ныне сына послал с ним 500 человек ино пятью сот человека какая война Литовской земле?»

Сам Менгли в своих грамотах Ивану III отговаривался то тем, что «зима люта была», то тем, что «Днепр прошел, через реку нелзе было перелезти». [754] Там же. № 41. С. 184 192.

Наконец, согласно донесению Заболотского, «царь… Днепр перевезлся и пошел от Днепра на Вздвиженьев день [14 сентября)… к Киеву». [755] Там же. № 42. С. 194.

Однако Менгли не был удачлив. Последовал контрудар литовцев: «который город на Днепре чинил есми, вземши и разорили», — сообщает он великому князю. Сам же царь «до зимы трижды крат на конь салился, впервые пошел, ино лед растаял, а вдругоряди разболев воротился». Только третий поход на Черкассы «с пушками и пищал-ми пришли есмя… и мы… Черкасской городок… и иные их городы пожгли».