Юрий Алексеев - Походы русских войск при Иване III

«Тое же весны в Великое Говенье (т. е. после 27 февраля] пришел на Москву посол от короля Казимира, Якуб писарь да Ивашенец. И князь великий велел наехати ему себе в Переславле. А сам из Володимера с сыном иде к Переславлю, а братию и вся люди оставив в Володимере. И пришед к Переславлю посла отпусти, и възвратися опять к Володимерю».

Приезд королевского посла — важное событие. Там не менее великокняжеская летопись со времен Дмитрия Донского приезды послов не фиксирует, хотя с Литвой были оживленные дипломатические отношения (что видно, например, из наличия договорных грамот).

Посольство Якуба писаря зафиксировано, видимо, в походном дневнике, который велся во время «стояния» великого князя во Владимире. Наличие церковных дат может свидетельствовать о принадлежности к духовенству лица, ведущего походный дневник.

Великий князь придает такое значение своему пребыванию с войсками, что не едет для встречи с послом в Москву, а назначает ему аудиенцию в Переяславле. [173] От Владимира до Переяславля по прямой — 120 км, до Москвы — 180 км. Не считает возможным принять посла во Владимире — очевидно, не хочет показывать ему войска, собранные там. [174] Базилевич . С. 63. Великий князь на встречу с послом берет с собой сына— и это едва ли не первое указание на особую политическую роль наследника.

Какую цель могло преследовать сосредоточение войска во Владимире? Известно, что в 1461 г. великий князь Василий Васильевич «поиде к Володимерю, хотя ити на Казаньского царя». В марте 1461 г. он был во Владимире «зарати бо ся тогда с царем Казанским». [175] ПСРЛ. Т. 25. С. 277. Мы уже видели, что, по сведениям Тип. летописи, осенью 1467 г. великий князь Иван был во Владимире и именно оттуда послал в поход войска с царевичем Касымом. [176] ПСРЛ. Т. 24. С. 187. Владимир — место сбора войск, передовая база, выдвинутая от Москвы к востоку, к казанскому рубежу.

Владимир — в 200 верстах от Москвы, на кратчайшем пути к Казани. Отсюда вниз по Клязьме в Оку, по Оке — к Волге или сухим путем. Владимир может быть исходной базой и для наступления, и дня обороны — противнику трудно его обойти. [177] О значении Владимира в походах на Казань см.; Амелькин А. О . Владимир — крепость на Казанской Украине // Клио. 2000. № 2 (11). С. 180–188.

Мобилизация и сосредоточение княжеско-служилого ополчения должны были занять достаточно длительное время. Так, столетие спустя сборы в Полоцкий поход 1563 г. заняли два месяца (начались в конце сентября, а войска прибыли в Можайск к месту сбора в начале декабря). [178] Книга Полоцкого похода 1563 г. // Исследование и текст. СПб., 2004.

Подготовка к сбору войск для похода во Владимир могла начаться одновременно с отправкой войск к Галичу для похода Северной рати. Это значит, что мобилизация княжеско-служилого ополчения началась уже в ноябре 1467 г., непосредственно после похода Касыма. Не исключено, что в ходе мобилизации проводились смотры боеготовности служилых людей по уездам — о подобных смотрах впоследствии писал Герберштейн. [179] Герберштейн . С. 113. Эти смотры, сопровождавшиеся составлением десятен, хорошо известны в XVI в. в условиях развитой поместной системы. Но в своей первичной форме такие смотры могли появиться гораздо раньше — без них едва ли было возможно функционирование военно-служилой системы.

Длительное пребывание во Владимире могло быть использовало для проверки боеготовности войск, для росписи их по полкам (в 1562 г. в Можайске эта роспись заняла две недели). Главной целью было, вероятно, создание стратегического резерва для дальнейших действий.

Между тем военные действия продолжались. «А Татарове казанские тое же весны шед взята Кичменгу и зажгоша. Князь же великий посла переимати их». [180] ПСРЛ. Т. 25. С. 280.

Кичменга — левый приток р. Юг, в устье ее — городок (примерно в 120 верстах к югу от Устюга), который, очевидно, и был сожжен казанцами. От Устюга до Владимира — не менее тысячи верст. Гонец мог покрыть это расстояние не менее чем за 10–15 суток, а на получение во Владимире известий о нападении на Кичменгу и передачу приказания должно было уйти несколько недель. Приказание могло иметь смысл как распоряжение нанести ответный удар по казанцам на этом направлении, т. е. к югу от Устюга, послать войска на Кичменгу и т. п. Важно то, что нападение казанцев вызвало какие-то ответные меры со стороны главного командования — оно старалось держать управление войсками в своих руках. Связь между войсками на театре Военных действий и главным командованием в тылу поддерживалась — об этом свидетельствует запись в походном дневнике «Владимирского стояния», которая, по-видимому, была последней: «Прииде князь великий на Москву в пятой великий вечер (15 апреля. — Ю. А .)».

Итак, во Владимире вместе с великим князем был его аппарат управления, через который и осуществлялось управление войсками. По-видимому, аппарат военного управления как таковой еще не оформился, как не было и особого аппарата для управления посольскими делами. Канцелярия великого князя еще не дифференцировалась. По крайней мере, в источниках нет явных признаков функциональной документации — ни военной, ни посольской.

Дошедшие до нас дневниковые записи (в их летописной интерпретации) отразили только часть работы Ставки — в нее стекались донесения, а из нее шли директивы, свидетельствующие о работе аппарата управления войсками.

Ближайший аналог дневниковых записей 1468 г. — записи 40–50-х гг. о походах великого князя Василия Васильевича. Эти записи сохранились за 1445, 1450, 1452, 1456 гг. [181] Там же. С. 262–263, 270–271, 272, 274–275, 394. Общее в них — более или менее точная датировка движения великого князя и некоторых его распоряжений. Даты приводятся как по церковному, так и (реже) по светскому календарю (6 июля 1445 г., 27 января 1450 г.). В некоторых случаях дневниковые записи перемежаются с воспоминаниями участников событий (Суздальская битва, бой под Галичем). Таким образом, известный опыт ведения походного дневника и его отражения в великокняжеской летописи уже имелся.

Напротив, летописи Ерм., Тип. и Уст. не содержат никаких упоминаний о «Владимирском стоянии». Это объясняется, видимо, более или менее частным характером этих летописей, не связанных непосредственно с официальным великокняжеским летописанием и его источниками. Нет сведений о «Владимирском стоянии» и в сокращенных Сводах — вероятно, к 90-м гг. эти события потеряли свою значимость, с точки зрения составителей Сокращенных Сводов.

Рассказ великокняжеского свода о «Владимирском стоянии» без каких-либо изменений перешел в Вол.-Перм, Сп.-Прил., Увар., Никанор., и, что особенно важно, в Ник., что подчеркивает его официальный характер.