Юрий Алексеев - Походы русских войск при Иване III

Положение судовой рати, пытавшейся взять Казань изгоном, стало критическим. Наладить снабжение войск за счет грабежа окрестных мест, очевидно, не удалось. Войска стояли в центре враждебной страны и могли ежедневно ожидать нападения крупных сил противника. Никакой связи с верховным командованием не было — войска были предоставлены сами себе, и их воевода должен был принимать самостоятельные решения. Таким образом, верховному командованию не только не удалось организовать оперативное взаимодействие Северной и Волжской ратей, но и сохранить связь с Волжской ратью. На этом критическом этапе кампании главное командование утратило управление войсками. Теперь все зависело от самодеятельности воевод, начальников оперативных групп, разобщенных между собой и не связанных с центром.

Сказался основной недостаток подготовки Волжской рати — она не была ориентирована на длительную, упорную борьбу за Казань. Расчет строился, очевидно, на быстром решительном двустороннем ударе, и запасы имелись только в ограниченном количестве.

«И поиде Костянтин со всеми вой с Ирыхова к Новугороду к Нижнему вверх». Этим обозначилась полная неудача похода Волжской судовой рати и фактически неудача всей кампании.

Сколько же простояла русская рать под Казанью?

Появившись 21 мая, она до 28-го стояла под самым городом. С 28-го — на Ирыхове острове. Через какое-то время появился воевода Беззубцев и стоял здесь то ли З½, то ли дважды три с половиной, т. е. всего семь недель. Бели считать, что Беззубцев прибыл через неделю после отхода к Ирыхову острову, т. е. 5 нюня (допущение совершенно произвольное, основанное только на предположении, что Беззубцев не мог надолго терять из виду свои войска, ушедшие к Казани), то срок появления вятчан был назначен на 1 июля. Если он простоял на Ирыхове два таких срока («другую пол четверти недели»»), то отход начался примерно 25 июля. Если так, то «стояние» под Казанью длилось два месяца. Если же считать, что отход начался после истечения первого срока, назначенного вятчанами, то это событие произошло в первых числах июля, и срок «стояния» на Ирыхове соответственно сокращается в два раза.

Все, что мы знаем об этом «стоянии» — из рассказа очевидца-участника, который не приводит ни цифр, ни точных дат (за исключением даты подхода к Казани и ее атаки). Ничего не известно о каких-либо действиях русских и татар в течение месяца или двух «стояния» у Ирыхова. Само отсутствие известий в рассказе участника может косвенно свидетельствовать о том, что крупных событий (вроде повторной атаки казанцев на судовую рать или попытки новой атаки на Казань со стороны русских) за это время не было. Собранная у Ирыхова судовая рать фактически бездействовала, и положение ее неуклонно ухудшалось. Никаких дальнейших перспектив не было видно. В этих условиях решение воеводы Беззубцева об отходе к Нижнему Новгороду следует считать единственно правильным, соответствующим сложившейся обстановке. Как и осенью 1467 г., после неудачной атаки царевича Касыма, приходилось отступать под давлением непреодолимых обстоятельств и по собственному решению воеводы.

«Гребшим же день той и на утрее до полутора, и ту срете их царица Касимова, Казанского царя мати Обреимова». «… и начат говорите воеводам великого князя: "князь великий отпустил меня к моему сыну со всем добром и с честью, то уже не будет никоего же лиха межи их, но все добро будет"».

Речь царицы была либо умышленной ложью, либо неумышленным заблуждением. Из ее слов можно было заключить, что между Москвой и Казанью достигнуто соглашение и военные действия прекращены. Следует еще раз обратить внимание на полное отсутствие связи между Москвой и судовой ратью: воеводы не имели никакого представления о том, что делалось в Москве. В этих условиях дезинформация могла иметь определенное значение.

«И поплы мимо их, а ини вверх поидоша. И приишед на Звенич, ночеваша ту с субботы на неделю».

По данным Тип. летописи, Звенич Бор — в 40 верстах от Казани. [226] ПСРЛ. Т. 24. С. 187. Грести приходилось против сильного течения Волги, и до Звенича Бора добрались только к вечеру второго дня.

«Ив пол утра повелеша в неделю себе обедню служити сущим с ними священником, а ести на себя чинити. Отслуша обедню, хотеша сести ести, а у иных церквей еще не успеша и обедни отслужити».

В судовой рати была не одна походная церковь.

«И в то время приидоша на них Казаньстии Татарове, вси князи и вся земля их, судовою ратью и конною по берегу».

Вероятно, татары следовали за судовой ратью Беззубцева по пятам, отстав от нее на два дневных перехода. В отличие от русских, татары имели не только судовую рать, т. е. пехоту, но и конную. Нападение татар было, видимо, неожиданным. Конница шла, очевидно, по левому берегу Волги.

«Видевше же то, воеводы великого князя и вси воя его поидоша в суда свои и погребоша противу судовой рати Татарские и начата битися с ними».

Бой происходит в данном случае на воде, суда сражаются с судами.

«И одолеша христиане Татаром, они же бежали к берегу, иде же конная рать их бяше. Коннии же татарове начата з брега наших стреляти, и они отступиша от них к своему берегу: А судовые Татарове опять воротишася за ними, си же обращяшася про го ниша их к своим».

Бой шел с переменным успехом. Преимущество в судовой рати было у русских, но конная рать татар играла роль второго эшелона и не давала возможности развить успех боя на реке.

«И тако бишася весь день той и до самые ночи, и раззидошася кииждо на свой берег начевати».

Бой фактически закончился вничью. В условиях действий на реке, хотя и широкой, наличие у одной из сторон конной рати давало ей неоспоримое преимущество. Отбив все атаки татар, русские могли рассчитывать только на возможность дальнейшего движения вверх по Волге, т. е. отступления, находясь при этом в невыгодных условиях из-за владения одним из берегов татарской конницей.

На этом рассказ очевидца, полаженный в основу летописного известия, прерывается. Далее — киноварный заголовок «Знамение» и рассказ о событиях апреля 1470 г. («Месяца Апреля в 15 день…»). [227] ПСРЛ. Т. 25. С. 283.

С точки зрения истории летописания представляет интерес разрыв в известиях, на который обычно не обращают внимания. [228] Тихомиров М. Н . Предисловие к изданию великокняжеского свода // ПСРЛ. Т. 25; Лурье Я. С . Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вторая половина XIV–XVI в. Л., 1989. Ч. 2. Л-Я. С. 34. Этот разрыв — во всех летописях, где есть рассказ участника похода Волжской рати. [229] ПСРЛ. Т. 26. С. 228; Т. 28. С. 289.

Итак, рассказ великокняжеской летописи о летней кампании 1469 г. представляет собой соединение двух известий: о походе Северной рати князя Данилы Васильевича Ярославского и о доходе Волжской рати Константина Александровича Беззубцева. Основное внимание великокняжеская летопись уделяет именно ему. Рассказ великокняжеской летописи конца XV в. по Уваровскому списку об этом походе без существенных изменений вошел в другие летописи великокняжеского цикла.