Юрий Алексеев - Походы русских войск при Иване III

Представляет интерес рассказ о переговорах ордынских татар с «нашими» через Оку. Рассказ явно частного происхождения, но он основан, по-видимому, на реалиях, которые могли быть известны его составителю. Эти реалии заслуживают внимания: они позволяют представить себе систему расположения русских войск на Берегу — от Тарусы до Коломны.

Правдоподобная деталь: хан, отступая, вез с собою киличея, посланного к нему для каких-то переговоров. Составитель Брм. проявляет большую осведомленность. Правдоподобен и мотив отступления Ахмата — боязнь удара в тыл со стороны конницы царевича Даньяра, сосредоточенной на левом фланге русского расположения.

Автор Ерм. знал и о болезни великой княгини Марии Ярославны, и о внезапном заболевании князя Юрия.

Таким образом, рассказ Ерм., носящий в целом частный характер, включает некоторые важные реалии, известные хорошо осведомленному автору. Независимо от своего происхождения, эти реалии достаточно правдоподобны — они не противоречат другим сведениям. Сведения составителя Ерм. не могут игнорироваться при попытке реконструкции событий на Оке летом 1472 г.

Представляет интерес сопоставление реалий, содержащихся в четырех основных летописных рассказах о событиях лета 1472 г. (см. табл. 1).

Создается впечатление, что составитель Моск. был лучше знаком с дневниковыми и разрядными записями, а составитель Тип. был лучше осведомлен о действиях удельных князей и о событиях под самим Алексином и на поле боя за переправы. Но он не знал ни о моровой язве у татар, ни о том, за сколько дней они добежали до своих «катун», ни о распоряжениях великого князя, ни об отправке войск вслед за татарами. Зато он знал, что князь Юрий стоял у Серпухова, знал и о болезни князя Юрия Васильевича. Возможно, он пользовался каким-то источником в ближайшем окружении этого князя.

Особенностью Ерм. летописи является наилучшая осведомленность о событиях в районе Алексина, о действиях русских войск по обороне переправы, о расположении войск на Берегу. Эта летопись знает детали отступления Ахмата, знает о событиях в Ростове и Москве. Зато в Ерм. нет ни одной даты, не приводится ни одного из распоряжений великого князя, известных из официальных источников. Надо думать, что составитель Ерм. этими источниками не пользовался. Его основными источниками были рассказы участников событий. Имел он какие-то связи и в окружении князя Юрия, а может быть, и самого великого князя.

Рассказ Соф. II, очевидно, имеет общий с Ерм. фактологический источник. Трудно сказать, в каком из этих рассказов он лучше сохранился. В обоих случаях он подвергся литературной обработке в эмоциональном плане. Это и рассказ в Соф. II о корыстолюбии воеводы Беклемишева, и лирические вставки в Ерм. В реальном плане между Ерм. и Соф. II два расхождения — место расположения войск князя Андрея Большого (Серпухов или Таруса?) и присутствие (или отсутствие) Андрея Меньшого и Муртазы. Какой из двух вариантов рассказа отражает фактическую реальность, сказать затруднительно, но в пользу Ерм. косвенно свидетельствует, что в Серпухове стоял князь Юрий — более вероятно, что князь Андрей стоял в другом месте (например, в Тарусе).

Рассказ Соф. II отразился в Уст. летописях. Список Мацеевича помещает этот рассказ в сокращенном виде, заканчивая на сожжении Алексина («згоре Олексин и с людми») и отступлении Ахмата («царь же нача боятися князя Юрия и поиде к себе в Орду»). [353] ПСРЛ. Т. 37. С. 48.

Архангелогородский летописец, основываясь на том же рассказе, приводит некоторые отсутствующие в нем подробности: «Олексенцы били челом великому князю: доспеху у них мало в городе». Тут-то и последовала грамота великого князя воеводе Беклемишеву «осаду распустити, доспеху добавити, чем с татары битися. Далее без изменений следует рассказ о корыстолюбии Беклемишева и о подтягивании русских войск к месту переправы, причем князь Василий Михайлович назван «Удалым». Дальнейшее изложение ближе к Ерм. — тут и золоченые доспехи, и плачущие воеводы — «пособити нельзя, глубины ради того места». Приведено и известие о переговорах между татарами через реку — в варианте Соф. II (т. е. с князем Андреем и Муртазой, стоящими в Серпухове).

Главное отличие рассказа Архангелогородского летописца от Ерм. и Соф. II — в заключительной части: «Ахмут побеже прочь, ведя с собой не много полону. И вопроси русина, что много у него били олексины, полону мало, а згорели мало. И русин запроси живота себе. Царь отпустити его об леща. Он же рече: "Боле 1000 голов забегло в тайник з добром". Царь был з 2 версты отошел, и воротися к городу на пожарище, и взя тайник и с людьми и з добром, и не избысть ни един, и прочь поиде. А тайник был выведен к реце, и поведавшего отпусти». [354] Там же. С. 93–94.

Рассказ этот производит впечатление литературного вымысла (как, впрочем, и известие о рубле для жены Семена Беклемишева). Составитель Уст. самостоятельных источников не имел и находился в зависимости от Ерм. и Соф. II, сокращая и «приукрашивая» их рассказы.

Новг. IV летопись по списку Дубровского о событиях приводит краткую справку: «… безбожный царь Ахмат Кичи-Ахметовичъ с всею Ордою прииде на Русь. Приде к реке Оке под город Олексин с Литовского рубежа, и повеле приступите к городку, и много тогды Татар под городком побита, изнемогши с Татары битися. Татарове же град зажигаша, изволиша огнем згорети, неже Татаром предамся. Князь же великий со братьею и со многою силою поиде к Берегу. И слышав то, царь побеже прочь, блюдучися то, егда великого князя царевичи возмут царицы его». [355] ПСРЛ. Т. 4/1. С. 513.

Текст Новг. IV обнаруживает полную зависимость от московских летописей и самостоятельного значения не имеет.

События лета 1472 г. отразились и в Пск. летописи. Псковичи отрядили своих послов к великому князю с челобитной. Послы приехали на Москву «месяца Августа в 1 день, аже князь великий весь посполу с братьею, и с князи, и с всею силою стоит у Коломны, а только до его за один день, в само заговенье вышел: пришел тогды на великого князя… царь ис Поля Махмут Кичиахмутов сын и стоял об Оке реке. И стояв царь ордынский день да нощь у Оке реки, и прочь поиде, убегом побеже, видев нечестивый Агарянин, что с князем великим прямо его стояху противу на полторустах верстах 100 000 и 80000 князя великого силы рускыя». Послы приехали на Коломну и там доложили псковское челобитье и «от великого князя поехали, а он еще на Коломне». [356] ПСРЛ. Т. 5/2. С. 188.

Лапидарное псковское известие представляет большой интерес. Оно не имеет никакой связи ни с московской летописной традицией, ни с какими-либо московскими документальными источниками. Послы передавали то, что слышали. Это взгляд на события со стороны, глазами послов, случайно оказавшихся на Коломне в момент разгара событий. В этой относительной независимости известия — его главная ценность. Оно подтверждает основные реалии, приводимые в московских летописях, — о времени выступления великого князя, о пребывании его на Коломне, о сосредоточении на Оке «всей силы русской», о поспешном отступлении (бегстве) Ахмата. Наряду с этим оно содержит отсутствующие в других источниках сведения о ширине фронта и о количестве русских войск.