Григорий Чухрай - Моя война

Какое буйство красок и оттенков! От темно-зеленых елей до ярко-зеленых листьев каких-то деревьев, мне незнакомых. Вокруг меня были деревья и кусты, уже тронутые осенним багрянцем. А вот совсем желтые листики на других деревьях, еще не жухлые и сверкающие какой-то свежей и яркой желтизной. А вот и бурые бархатистые листочки на кустах. Я вглядываюсь в их совершенную форму. Сколько изобретательности у природы, сколько скромного классического совершенства!

Я видел пальмы Варадеро на Кубе и любовался стройными белыми их стволами. Я видел рощи Италии и Индии - они были прекрасны. Но сегодня от той красоты, которая царила на маленьком участке земли, почти в самом центре Москвы, все мне казалось невероятно красивым и радостным.

Я остановился у еще одного зеленого куста и любовался им: среди изумрудных острых листиков белели, красуясь на солнце, шарики, размером чуть мельче вишни. На вид они несъедобные. Но как это было красиво и грациозно! Я подумал: а что если бы эти белые шарики свисали бы как виноградные гроздья? Я попытался представить себе, как бы это выглядело и понял: это было бы уродливо. Это бы не гармонировало с размером и формой листьев.

Здесь буйствовали краски всех зеленых, желтых и красных оттенков и ни одного резкого, вызывающего - все гармонично, все стильно.

Вот группка елей, они все зеленого цвета, но какие они разные - от темных, задумчивых, до голубых. Вот березы. Многие листья уже пожелтели, но они еще живые и радостно трепещут на ветру. Вот стена дома, а по ней распласталось какое-то ползучее растение. Листья красно-бурого цвета так украшают этот парк, что захватывает дух.

А еще запомнились мне большие листья какого-то растения, не лопуха у лопуха листья пронизаны жилками и поверхность не ровная, а эти гладкие и блестящие. Что это за листья, растущие прямо из земли на тонких ножках-стебельках?

Я долго не мог оторваться от них. И восторг, и радость охватывали меня, и тихая грусть: я прощался с этой красотой, с этими формами и красками. Я понимал, что еще не долго мне доведется любоваться всем этим. Скоро меня не будет...

Я думал об этом без сантиментов, мне и так судьба подарила много красиво прожитых лет, и не мне жадничать. Нет, я не испытываю горечи от предстоящего расставания, а только светлую грусть.

Я режиссер игрового кино. Но самое неизгладимое впечатление в жизни я получил из короткого научно-популярного фильма "Тайна куриного яйца". Этот фильм научил меня тому, что у природы есть своя технология построения живого организма.

Авторы этого фильма взяли куриное яйцо, сделали в скорлупе окошечко, через которое был виден желток, закрыли его стеклышком и поместили в инкубатор. А над ним поместили кинокамеру, которая снимала через каждые 20 минут. Так снимаются цветы, распускающиеся на экране за несколько секунд. А теперь за несколько минут мы увидели, что происходит внутри яйца на протяжении 21 суток...

В яйце на желтом фоне есть более светлое пятно. На этом пятне появляется маленькая красная точка. Эта точка быстро увеличивается, и мы начинаем замечать, что она пульсирует - это сердечко. От него начинают расти тоненькие, как паучьи лапки, кровеносные сосудики, доставляющие к нужному месту "материал" для строительства костей и черепа. Потом начинают формироваться внутренние органы и глаза. Потом все это закрывается кожицей... И вот живой цыпленок клювом пробивает скорлупку и мокренький и беспомощный выходит на свет.

...Я думаю о Боге. Не о том Боге, который с седой бородой восседает на облаке - в такого Бога я не верю. Но кто-то создал же этот праздник красок и форм, это сказочное разнообразие, эту жизнь!

Последние достижения науки открывают нам то, что обычному земному сознанию трудно понять... Но я, не додумавшийся ни до чего подобного, предпочитаю называть это словом "Бог" - для меня оно выражает нечто непостижимое, невероятно простое, сложное и мудрое. Мне удобно пользоваться понятием "грех" и понятием "дьявол". Дьявол сидит не на небе, а в человеке, возомнившем себя царем природы. В животном, звере нет дьявола - они не лукавят.

Люди - и земные, и космические существа. И то и другое присутствует в человеке в разных сочетаниях и пропорциях. В одних больше космического, небесного, благостного. В других больше земного. Есть люди, в которых сплошь все земное, животное, но и в них есть и космическое, только глубоко спрятанное. Есть люди совсем космические, но и в них есть земное, подавленное духом, но готовое вырваться наружу. Человечество - океан всех и всяческих возможностей, в разное время разные потенции берут верх.

Вот так, нечаянно, от природы я перешел к философии. "Мелкая философия на глубоких местах"!

Сегодня гулял и подошел к цветам. Долго любовался ими и... прощался. Понимаю, скоро окончится моя жизнь и ничего уже не будет. Каждому из нас отмерено определенное количество счастья и несчастья, красоты и уродства, и это называется жизнью. Но как тяжело со всем этим расставаться! Тяжело, но и за это спасибо.

Стихи Александра Блока

Тогда я еще не учился в школе. Радио в городах еще не было, и в моде были бродячие уличные певцы. Стихи я любил, но, кроме сказок Пушкина, народных и городских песен, которые я слыхал от бродячих певцов, я тогда ничего не знал. Моим родителям было не до поэзии. С утра до вечера они работали - "строили социализм в отдельно взятой стране". А я в это время бегал по улицам Днепропетровска, ковырял в носу и наслаждался свободой.

Однажды я увидел странного человека. Он стоял у витрины книжного магазина и что-то говорил. На нем была помятая шляпа, пенсне, грязная белая рубаха и помятые брюки. "С кем он разговаривает?" Я оглянулся вокруг поблизости никого не было. Это меня удивило. Я подошел поближе и сделал вид, что рассматриваю витрину, а сам прислушался. Человек говорил стихами:

...Твои мне песни ветровые,

как слезы первые любви.

Голос его дрогнул, как будто он хотел заплакать.

"Сумасшедший",- подумал я, и мне стало страшно. Но я не убежал, а продолжал слушать музыку стихов, и непонятные мне в то время слова.

Тебя винить я не умею

И крест свой бережно несу.

Какому хочешь лиходею

Отдай разбойную красу.

Последние слова он произнес тихо, не сдержав рыдания.

В старших классах школы мы изучали Блока: "Незнакомку" и "Двенадцать". Учитель нам объяснял, что Блок - революционный поэт, что он "расстался с символизмом, звучавшим в стихах о Прекрасной Даме, и решительно перешел на сторону революции". Поэма "Двенадцать" мне нравилась, но я не находил в ней ничего революционного. "Убили бедовую Катьку,- думал я.- А Петруха ее любил... Конечно, Катька была далеко не Прекрасная Дама, но за что ее убивать?.. И при чем здесь Христос? Стреляли-то они в "Святую Русь", а не в Христа". И в то, что Христос "махал красным флагом", я не верил. В поэме мне слышалось смятение поэта, его желание поверить в то, что из хаоса родится что-то светлое. Но он, мне казалось, не верил в это. Хорошо была схвачена обстановка революции, ее атмосфера, ее дух. Но революция не воспевалась - она страшила.