М. Мурдалов - Кавказский уроженецъ – поэтъ Константин Айбулат

Ко мне она была сурова,

Не слишком ласкова къ тебе;

Но что прошло, о том ни слова!

А разве ныне оживлю

Минувшей младости златые наслажденья

И ихъ спасу на мигъ от жадного забвенья!

О милый мой какъ я мечтать люблю

О пышныхъ берегахъ, о рощахъ морфонтена!

Какъ часто уношусь я въ даль,

Въ Сенклуские леса, въ приветливый Версаль !

И для тебя всегда любезна будет Сена:

Когда шумели тамъ славянские знамена.

И на заре своей

Ты лавръ уже успелъ сорвать между мечей.

Отъ брани отдыхалъ средь новыхъ ты друзей

Въ объятияхъ любви, средь сладостного плена!

Но не въ одномъ чужомъ краю

Съ твоей мечтой моя должна слетаться дума:

Но оба ль помнимъ мы и здесь страну свою —

Хранимую всегда от Браней и отъ шума?

Быть можетъ, скоро ты увидишь те луга-

Луга Эстонии и мирной и счастливой.

Где я не зналъ, что есть тоска.

Отъ коихъ рано насъ отторгнулъ рокъ ревнивой!

Ты скоро ихъ увидишь, друг.

Прекрасныхъ девушекъ, пастушекъ светлоокихъ!

Землякъ! Когда тебя обстанетъ милыхъ кругъ

И спроситъ о странахъ далекихъ, —

Забудешь горы ты, стремнины и утесы,

И сечи быстрые и сумрачный Кавказъ,

Исчезнутъ для тебя чеченцы и черкесы:

Весь миръ твой будетъ взор прелестныхъ, тихихъ глазъ:

Землякъ, – я не сержусь, – не вспомнишь ты о насъ!

Однополчанином и приятелем (будущие свояки) с 1823 года барона Розена по Кирасирскому полку был, П. А. Александров (сын в.к Константина). Розен в 1835 году женился во втором браке на дочери камергера А. А. Щербатова, на (фрейлине императрицы) Наталье Александровне Щербатовой, которая считалась одной из самых красивейших женщин тогдашнего Петербурга (так записал в своем дневнике Лермонтов М. Ю.), и была двоюродной сестрой В. Ф. Одевского (1773—1851) поэта и участника декабрьского восстания (1825 г). Она родила барону Розену М. К. сына Александра (1840), Михаила (1841), и дочь Александру (1843), сыновья умерли малолетними. Неверно как-то с этим связано то, что баронесса Наталья Розен – Щербатова пожертвовала крупный алмаз для украшения Ризы Озерянской, иконы Божьей матери, покровительницы Харькова. Известная в народе своими чудотворными свойствами. //История Озерянской иконы «Покровский вестник» 1892 г.//

Сын барона, Александр в 1855 году был определен на учебу в Харьковский университет и будучи студентом первого курса при странных обстоятельствах умер. В харьковском архиве сохранились документы, в которых пишется, что по настоянию преподавателей тело Александра Розена было эксгумировано, так как было подозрение что он был отравлен и в Харьковском университете была проведена экспертиза на содержание яда в теле умершего. Отравление не подтверждено. возможно, с этим было связано смерть Натальи Розен в 1857 году. Мать скорее всего не пережила утрату второго сына.

Единственный ребенок, доживший до старости дочь барона Розена Михаила Карловича и Натальи Александровы Щербатовой это их дочь – Александра Михайловна Розен (1842—1931), вышла замуж за князя Николая Николаевича Гагарина (1838—1881).

Владимир Федорович Одоевский-посвятил Наталье Розен стихотворение «Отчаяние Любви»:

Над шумным потоком,

Упавшим с высокой гранитной скалы, где в мраке глубоком

Кипели, ревели средь бездны валы;

Где сосны столетни, нагнувшись стояли,

Безмолвной пустыни ничто не живит

И только зловещие птицы летали —

Там юноша в грусти прелестный сидит

И мыслит: «где радость? Где счастье девалось?»

Где призраки слезы, блеснувшие мне?

Увы!… все исчезло – навеки умчалось,

Подобно увядшей с утеса волны….

И что пред мною!…

Исчезла любовь…

И сердце, навеки убита тоскою…

Погибшая радость не явится вновь!..

Свершилось! … Здесь в бурном потоке – могилы…

Коварный свет скоро забудет меня…

Любовь! ты мне счастием некогда льстила..

Погибла, погибла надежда моя!…

Вздохнул – и сокрылся

Навеки в днях —

Шум волны повторился

Далеко в лесах…

Какая же горесть могилу изрыла?

Друг милый!.. вот участь несчастной любви!

Ах! Бедность от милой его отлучила,

Потух и жар славы, пылающий в крови!..

Друг милый! Ужасно

Не сметь полюбить…

А гибнет надежда – тогда все напрасно…

Кто может погибель ея пережить?

(Согласно архивных записей Харьковской губернии) в 1841 году воспитатель Айбулата, барон Розен купил дом в центре Харькова, который сохранился и ныне по улице Сумская д. 21, в котором часто бывал и жил Айбулат, во время отпусков. Дом перешел по наследству к третьей жене барона Розена М. К. (Аграфена Ивановна Фон-Розен, дочери помещика Ивана Евдокимовича Шидловского предводителя дворянства Старобельского уезда, в РГИА найдено завещание, написанное в 1879 г.) она пережила Барона Розена на 10 лет, по которому она завещала этот дом одному из Розенов.

В дневниках Пушкина А. С. несколько раз упоминаются сестры Щербатовы, например: «…1 марта 1831 г. участвовал в санном катании, устроенном С. И. и Н. С. Пашковыми вместе со своей матерью Прасковьей Сергеевной Щербатовой (Одоевской) и были Анна и Наталья Щербатовы…».

А также в своих дневниках о сестрах Щербатовых несколько раз упомянул и поэт Михаил Лермонтов, сестры считались светскими львицами.

Неизвестный юноша-поэт. 1833 год. (РГАЛИ).

Неизвестный молодой поэт. 1844 г. Художник Бутковский? (ГЛМ)

Атрибутированного опубликованного прижизненного портрета или фото Айбулата обнаружить не удалось. Также нет и словесного портрета. Поэтому описание внешности Айбулата будет скорее собирательным нежели точным. Рост средний 177—180, тонкая талия, волосы темные вьющиеся с оттенком рыжеватости, нос продолговатый с небольшой горбинкой, лицо чуть смуглое, предполагаю что в 17—19 лет пробовал носить усики, предполагаю что он носил трость, густые брови, длинные ресницы, карие глаза, пожалуй пока все. Так как я не теряю надежды все таки найти изображение Айбулата в ходе дальнейших исследований. несколько вариантов портретов все таки я решил напечатать, хоть никого уверять, что это изображение Айбулата и не собираюсь чем то мне показались близки эти неизвестные люди.

Барон Розен по мере своих возможностей, в деньгах Айбулату не отказывал и предполагаю что одет Айбулат всегда был по моде и не хуже, других столичных коллег поэтов, а то и лучше, как он пишет в своих стихах, это и дорогие вина и рестораны.

У Айбулата был свой слуга которого звали Иван, это тоже дань столичной моде иметь прислугу, и барон не желая выделять своего воспитанника из среды аристократии куда он ему всячески помогал интегрироваться как это сказали бы в 21 веке. Нанимать слугу в Петербурге было накладно и он его прислал из своего Харьковского имения, и Айбулат скорее всего у знакомого заказал хорошее платье для слуги, но отношения у них были скорее дружеские.