Давид Голинков - Правда о врагах народа

Меньшевики и эсеры, так же как и «сменовеховские» кадеты, полагали, что нэп переводит Россию на капиталистические рельсы развития. В политической области они вновь заговорили о создании «демократической республики». Л. Мартов в эмигрантском центральном органе меньшевистской партии «Социалистическом вестнике» в октябре 1922 г. определял политическую задачу своей партии в условиях нэпа: «Таким образом, основная политическая задача может быть формулирована в нашей программе как борьба всеми средствами организованного массового движения за переход к нормальному режиму демократической республики».

Советское правительство учло поворот в настроениях буржуазной интеллигенции и мелкобуржуазных слоев. Представители этих слоев населения, выразившие готовность работать в советских учреждениях и на советских предприятиях, привлекались к работе по восстановлению народного хозяйства. В. И. Ленин говорил: «Построить коммунистическое общество руками коммунистов, это – ребячья, совершенно ребячья идея. Коммунисты – это капля в море, капля в народном море…

Управлять хозяйством мы сможем, если коммунисты сумеют построить это хозяйство чужими руками, а сами будут учиться у этой буржуазии и направлять ее по тому пути, по которому они хотят».

Через год после введения новой экономической политики XII Всероссийская конференция РКП (б), состоявшаяся в августе 1922 г., констатировала: «В общем и целом за последний год в антисоветском лагере обнаруживается начало серьезного расслоения. Раскол кадетской партии на правых и левых кадетов и образование, в связи с этим, двух отдельных кадетских центров за границей, появление сменовеховского течения среди определенной части буржуазии, начавшийся глубокий раскол церкви, чреватый серьезнейшими последствиями, разделение меньшевиков и эсеров на ряд новых групп и подгрупп… усиление дифференциации среди студенчества в России и даже среди эмигрантской части студенчества, усиливающаяся дифференциация среди верхов бывшего белогвардейского генералитета – все это, вместе взятое, является симптомом ослабления антисоветского лагеря и косвенным подтверждением упрочения наших позиций».

Но первый же год существования Советской власти в условиях новой экономической политики принес с собой и новые опасные явления, которые необходимо было учесть. Антисоветские партии и течения пытались использовать советскую легальность в своих интересах, взяв курс на «врастание» в советский режим, который они надеялись постепенно изменить в духе буржуазной демократии.

Новая экономическая политика должна была привести к серьезным изменениям в формах и методах карательной политики диктатуры пролетариата. Как только страна стала переходить на мирное положение, ВЧК поставила вопрос об изменении карательной линии органов борьбы с контрреволюцией.

Важным документом, отразившим изменения карательной линии ВЧК, является приказ ВЧК всем ее местным органам от 8 января.1921 г. Ф. Э. Дзержинский дал в нем указания о коренном изменении методов работы чрезвычайных комиссий. Он писал, что бороться с антисоветчиной старыми методами сейчас нельзя. «Всех подозрительных, которые могут принять участие в активной борьбе… нужно держать на учете, выяснить, проверить. Это гигантская информационная работа, которая должна выступить на первый план…

Грубые признаки различения на своего или не своего по классовому признаку – кулак, бывший офицер, дворянин и прочее – можно было применять, когда Советская власть была слаба, когда Деникин подходил к Орлу…» Теперь, указывал Ф. Э. Дзержинский, буржуазия и ее техническая интеллигенция в значительной части превратились в советских служащих, вошли в советские предприятия и учреждения и «могут погубить все попытки коммунистов восстановить производство». Определяя этот новый вид подрывной деятельности как «техническую контрреволюцию», Ф. Э. Дзержинский писал: «…опасность технической контрреволюции, руководимой иностранным капиталом, нельзя предотвратить грубыми, случайными ударами чекистского молота. Надо, чтобы он пришелся по руке злодея, а не по самой машине… Здесь нужно иметь в руках точные улики, конкретные данные, которые опять-таки можно получить лишь хорошей информацией… но если нам удастся поставить борьбу с техническими контрреволюционерами на новые рельсы, то само собой понятно, что расправа с пойманными, уличенными саботажниками должна быть беспощадна. Для таких буржуазных преступников должен быть установлен особый, суровый тюремный режим так, чтобы другим неповадно было».

В мае 1921 г. по инициативе газеты «Известия» в печати началось обсуждение вопросов революционной законности. Все выступавшие высказывались за то, чтобы роль обычных судебных учреждений в борьбе с антисоветчиной и уголовной преступностью была повышена, и, в частности, за прекращение практики внесудебного разрешения дел чрезвычайными комиссиями. Однако обстановка 1921 г., когда в стране бушевал политический бандитизм, не давала пока возможности радикально решить все вопросы революционной законности.

23 июня 1921 г. В ЦИК издал декрет об объединении всех революционных трибуналов республики. 11-й пункт декрета устанавливал: «Срок лишения свободы по приговорам чрезвычайных комиссий, без направления дела для судебного разбирательства в народные суды или трибуналы, понизить до двух лет, ограничив присуждение к таковому только в отношении лиц, уличенных в принадлежности к антисоветским политическим партиям или явно белогвардейским элементам. Все остальные дела, находящиеся в производстве чрезвычайных комиссий, поскольку таковые дела не направляются в трибуналы, обязательно направляются чрезвычайными комиссиями в особые камеры народного суда, подлежащие образованию при каждой чрезвычайной комиссии. В местах, объявленных на военном положении, предоставленные чрезвычайным комиссиям права по применению всех мер наказания, вплоть до расстрела, ограничить исключительно тремя категориями преступлений: а) по делам о шпионаже, б) по делам о бандитских преступлениях, в) по делам об участии в открытом вооруженном восстании. Все чрезвычайные комиссии обязать отчетностью о постановленных ими в несудебном порядке приговорах в Верховный трибунал…»

К осени 1921 г. Красная Армия и Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией в основном закончили ликвидацию политического бандитизма в стране. И тогда Коммунистическая партия и Советское правительство приступили к решению коренных проблем революционной законности и перестройке работы органов борьбы с внутренней контрреволюцией.

15 ноября 1921 г. Совет Народных Комиссаров при рассмотрении одного из вопросов решил образовать комиссию в составе Дзержинского, Курского и Каменева для разработки «норм, регулирующих взаимоотношения ВЧК и НКюста… в частности, нормы об установлении надзора НКюста за следственным аппаратом ВЧК».