Давид Голинков - Правда о врагах народа

Советское правительство решило предпринять операцию по ликвидации русской антисоветчины в Китае и возвращению этих отчаявшихся людей к мирной жизни на родине. 24 мая 1921 г. части Красной Армии по соглашению с китайскими властями перешли границу и двинулись на лагери белогвардейцев. Многие из этих людей были взяты в плен и переброшены на советскую территорию. Здесь они постепенно включались в мирную жизнь страны.

Среди многочисленных и разных врагов советского государства, действовавших в первые годы Советской власти, особое место принадлежит барону Р. Ф. Унгерну фон Штернбергу. Этот отпрыск древнего рода прибалтийских баронов, предки которого состояли членами ордена меченосцев и участвовали в крестовых походах, являлся одним из злейших врагов советского строя.

Военная карьера барона, служившего в русских войсках и до революции, была связана с Забайкальем. Сюда он вместе с казачьим атаманом Семеновым был послан после революции Керенским для формирования бурятских полков. В годы гражданской войны Унгерн фон Штернберг подавлял народные движения в Сибири и Забайкалье. За эти «заслуги» Семенов присвоил своему помощнику, 35-летнему Унгерну, чин генерал-лейтенанта. В 1920 г. барон, расставшись с Семеновым и разбитыми Красной Армией колчаковцами, самостоятельно организовал вооруженную банду из русских казаков-монархистов, антисоветски настроенных монголов, китайцев, бурят и японцев. Местом своей деятельности он избрал Монголию. Здесь хозяйничали тогда китайские милитаристы, ликвидировавшие остатки монгольской автономии. Глава ламаистской церкви «живой бог» – богдогэгэн вместе с монгольской феодальной знатью пресмыкался перед чиновниками пекинского правительства.

Однако в стране поднималось мощное народно-освободительное движение, руководимое Монгольской народно-революционной партией во главе с Сухэ-Батором.

Барон Унгерн, хорошо знавший обстановку в Монголии, играя на национальных чувствах монгольского народа, выдвинул лозунг «освобождения» страны и восстановления ее автономии. Он сумел воздействовать на богдыхана, которого насильно привез в свой штаб, и заручился обещанием его поддержки. В конце 1920 г. Унгерн со своей бандой двинулся в Монголию. В феврале следующего года он захватил ее столицу – Ургу и восстановил богдогэгэна на престоле. Фактически диктатором в стране стал он сам.

В Урге окончательно оформились «философия» и политическое кредо барона. Отпрыск христианских рыцарей-крестоносцев, сокрушавших неверных «за веру Христову», барон Унгерн выступил против европейского «гнилого Запада» и выдвинул идею… воссоздания «Срединной Азиатской империи», подобной империи Чингисхана, чей образ он избрал своим идеалом. Эта империя должна была объединить под властью свергнутой народом в Китае маньчжурской династии Цин все территории, на которых жили племена «монгольского корня», – Китай, Маньчжурию, Монголию, Тибет и некоторые области Советского Туркестана. В последующем барон мечтал восстановить монархию в России и во всем мире.

Будущее человечества представлялось Унгерну весьма просто. Власть в государствах должна принадлежать монархам, опирающимся на дворян и аристократию; порядок в стране должен поддерживаться силой; за нарушение дисциплины и веры в бога применять телесные наказания (до 100 ударов палками или кнутом) и казни.

Унгерн сносился с китайскими генералами, боровшимися против революционного движения в Китае (Чжан Цзолином); с маньчжурским принцем – претендентом на престол в Срединном царстве; с феодальной верхушкой монгольских племен. Как средневековый рыцарь, он предлагал им свою саблю и службу: писал письма, приглашал объединиться во имя не дававшей ему покоя «идеи».

В письме, направленном главам киргизских племен, Унгерн писал: «Зная хорошо Запад, где родились гибельные учения большевизма и коммунизма, зная западную культуру, оценивая пользу и вред, идущие оттуда, я ясно вижу, что монгольским племенам, где бы они ни жили, грозит смертельная опасность как со стороны русской, так и со стороны китайской революции…

Надо спасаться и начать борьбу…

Борьба эта – в объединении всех племен Внешней и Внутренней Монголии, управляемой ныне Богдогэгэном и его правительством в Урге.

Дальнейшей задачей – соединение всех племен и верований монгольского корня в одно независимое могущественное Срединное государство, которое будет, как ветвь огромного дерева, питаться от могучего древнего древа, верное прежним заветам Срединной империи, возглавляемое императором из кочевой Маньчжурской династии, носительницы веры, верности и любви ко всем народам Великого Могола».

В письме одному из китайских генералов он так формулировал свои замыслы: «Следующий этап организационной работы в Азии, работы, идущей под лозунгом «Азия для азиатов», является образование Срединного Монгольского царства, в которое должны войти все монгольские народы. Я уже начал сношения с киргизами и отправляю письмо влиятельному деятелю Алаш-Орды, бывшему члену Государственной думы, очень образованному киргизскому патриоту, потомку наследственных ханов Букеевской орды (от Иртыша до Волги) – А. М. Букейхану.

Необходимо Вам из Пекина действовать в этом направлении на Тибет, (Восточный) Туркестан и особенно в первую очередь на Синсян (Синьцзян. – Д. Г.)

Необходимо подчеркнуть во всех сношениях необходимость спасения Китая от революционной смерти путем восстановления маньчжурской династии Цинов».

«В окончательном восстановлении династии Цинов, – писал Унгерн, – я вижу меру борьбы с мировой революцией».

Унгерн понимал, что восстановление монархии в России – дело очень трудное, и поэтому, предлагая свою службу китайскому реакционному генералу, писал ему: «Сейчас думать о восстановлении царей Европы из-за испорченности европейской науки и вследствие испорченности этих народов, обезумевших под идеями социализма, невозможно. Пока возможно только начать восстановление Срединного царства и народов, соприкасающихся с ним, до Каспийского моря и только тогда начать восстановление Российской монархии, если народ к тому времени образумится. А если нет, то и его покорить».

Замыслы Унгерна явно приходились по душе японским милитаристам, мечтавшим о создании под протекторатом Японии государства в составе Монголии, Маньчжурии, Тибета и некоторых русских дальневосточных областей. Как ни старался барон доказать самобытность своих «идей», они, по существу, совпадали с позицией японских милитаристов и с честолюбивыми мечтами потомков восточных деспотов. Недаром маньчжурский принц, претендент на престол в будущей «Срединной Азиатской империи», в ознаменование «заслуг» Унгерна издал «милостивый указ», по которому барону предоставлялось право иметь паланкин зеленого цвета, красновато-желтую курму, желтые поводья, трехочковое павлинье перо и присваивалось звание «Дающий развитие государству Великий Герой». А глава ламаистской церкви богдогэгэн присвоил ему высший княжеский титул в Монголии – «Ван».