Екатерина Правилова - Империя в поисках общего блага. Собственность в дореволюционной России

ПСЗ I. Т. XXVII. 7 октября 1803 г. № 2096.

Свод законов Российской империи, повелением государя Николая Павловича составленный. Законы гражданские и межевые. СПб.: Тип. 2 отд. с. е. и. в. канцелярии, 1842. Т. Х. Ст. 430.

Заявление жены генерал-адъютанта графини Воронцовой-Дашковой 25 января 1900: «…по крепостным актам и на основании генерального межевания, учиненного в 1799 и 1800 гг., половина реки Днепра, в количестве всего 525 десятин, принадлежит мне на праве полной собственности. На основании же ст. ст. 387, 424 и 429 т. Х ч. 1 в силу права собственности на реки – владельцу принадлежат не только все камни и острова, как существующие, так и вновь образующиеся, но и право на водяное пространство, в смысле источника извлечения дохода (право рыбной ловли, перевоза, пользования водяной силой для устройства мельниц и проч.)»: Российский государственный исторический архив (далее: РГИА). Ф. 190. Оп. 4. Д. 8834. Л. 149.

Историческая записка о судоходных и сплавных реках по русскому законодательству. Б. м., б. г. С. 16. Считая водные пути (как и полезные ископаемые) собственностью государства, Петр конфисковал все частные рыбные промыслы и затем сдал их в аренду их бывшим владельцам ( Repczuk H. Nicholas Mordvinov (1754–1845): Russia’s Would-be Reformer. P. 108).

Истомина Э. Г. Водные пути России во второй половине XVIII – начале XIX века. М.: Наука, 1982. С. 34. Инструкция для Генерального межевания (1766) определяла, что вдоль берегов судоходных рек должна быть оставлена полоса шириной 10 сажень (21 м) для прохода бурлаков, и это правило, хотя оно редко соблюдалось, вызвало сопротивление землевладельцев (Журнал Высочайше утвержденной комиссии для пересмотра действительных законов о бечевниках и о порядке объявления рек судоходными и сплавными. СПб.: Тип. Мин. путей сообщ., 1878. С. 12). Правительство продолжило политику по обеспечению права навигации и ответило на множество жалоб от купцов серией указов, запрещавших вымогательство частных землевладельцев и местных властей на реках, но эти меры мало помогли.

Брайан Боном отдает должное Петру Великому за применение наиболее передовой практики лесозаготовок, основанной на подсчетах времени, нужного для роста деревьев: Bonhomme B. Forests, Peasants, and Revolutionaries: Forest Conservation and Organization in Soviet Russia, 1917–1929. Boulder: East European Monographs, 2005. P. 16. О петровском лесном законодательстве см. также: Пробст А. Е. Лесная и топливная политика Петра I // Вопросы экономики, планирования и статистики. Сб. ст. М.: Академия наук СССР, 1957. C. 235–257.

ПСЗ I. Т. XXI. 22 сентября 1782 г. № 15518.

О мерах по охранению частных лесов (ок. 1887) // РГИА. Ф. 387. Оп. 28. Д. 1916. Л. 121.

Иоганн Юсти, один из наиболее известных в Европе и в России камералистов, недвусмысленно указывал, что главным врагом лесов была роскошь, которая приносит благо экономическому развитию страны лишь тогда, когда касается промышленных товаров. Однако «неминуемо почувствует великой урон блаженство народа, когда роскошь заставит с излишеством и без нужды издерживать такие вещи, кои принадлежат к необходимостям человеческим, и которые при том только малому числу людей доставляют упражнение. Всяк может понять, что и лес состоит в числе сих последних»: Юстий И. Г. Г. Основание силы и благосостояния царств, или Подробное начертание всех знаний, касающихся до государственного благочиния. СПб.: Тип. Императ. Ак. наук, 1772. С. 146. Географ Петр Иванович Рычков выразил схожую мысль в своей статье, где он критиковал чрезмерное использование древесины для бытовых нужд: «…посредственные дворяне такие пространные дома строят и содержат, каких прежде бояре и самые знатные люди не имели» ( П. Р. О сбережении и размножении лесов // Труды Вольного экономического общества. СПб., 1767. Ч. 6. С. 86).

При сравнении материалов Генерального межевания земель со статистикой более позднего времени обнаруживается, что темпы рубки деревьев были приблизительно одинаковы до и после реформы. М. А. Цветков подсчитал темпы сокращения лесов в России в 1696–1914 годах. Согласно Цветкову, с 1796 по 1861 год лесная территория уменьшилась с 44,76 до 42,27 %, и эти темпы не были выше, чем в предшествующий период. Для сравнения: в течение следующих двадцати лет, с 1868 по 1887 год, лесистая территория сократилась с 42,33 до 37,38 %. В десятилетия после принятия екатерининских законов о собственности ежегодные расчистки лесных пространств для сельскохозяйственных нужд происходили даже в меньших масштабах, чем до того. Трудно сказать, насколько точны данные по XVIII веку: Цветков вынужден был экстраполировать данные, чтобы восполнить пробелы в имеющейся информации. Одна кривая сокращения лесов четко показывает, что наибольшее влияние на этот процесс оказала эмансипация крестьян в 1861 году, а не реформы Екатерины ( Цветков М. А. Изменение лесистости Европейской России с конца 17 столетия по 1914 год. М.: Изд-во АН СССР, 1957).

ПСЗ I. Т. IX. 5 июля 1734 г. № 6600; Никольский Ф. С. Воды общего пользования по русскому законодательству. СПб.: Тип. Мин. путей сообщ., 1883. С. 13–14. В 1734, 1741, 1743 и 1748 годах правительство повторно запрещало чинить помехи проходу судов, но эти правила редко соблюдались.

Об этом см.: Bartlett R. P. Human Capital: The Settlement of Foreigners in Russia, 1762–1804. Cambridge; New York: Cambridge University Press, 1979.

Jones R. E. The Emancipation of the Russian Nobility, 1762–1785. Princeton: Princeton University Press, 1973. P. 34.

Большинство дворян-землевладельцев получили выгоду от межевания. В отличие от предшествующих попыток провести межевание, при императрицах Анне и Елизавете, когда в конечном итоге государство отбирало земли, незаконно захваченные дворянами, Екатерина позволила дворянам удержать их и разрешила зафиксировать границы поместий на основе реального владения. Общим итогом этого подхода было то, что государство санкционировало переход миллионов десятин земель в собственность дворян (Л. В. Милов дает приблизительную оценку этих земель в 50 млн десятин: Милов Л. В. Исследование об «Экономических примечаниях» к Генеральному межеванию. М.: Изд‐во Моск. университета, 1965. С. 18). Генеральное межевание также позволило правительству собрать ценные сведения о землевладении и о состоянии сельского хозяйства. Материалы «Экономических примечаний», однако, не пользовались большим спросом у бюрократии; только историки смогли извлечь из них значительную пользу.

О роли Генерального межевания и последующей практики обмеров и кадастрового картографирования см.: Христофоров И. А. Судьба реформы. Русское крестьянство в правительственной политике до и после отмены крепостного права (1830–1890‐е гг.). М.: Собрание, 2011. С. 42–48, 58–71; Керимов А. Е. Докуда топор и соха ходили. Очерки по истории земельного и лесного кадастра в России XVI – начала XX в. М.: Наука, 2007.