Яков Нерсесов - «Свет и Тени» врагов, «совместников/совместниц», «коллег по ремеслу» и… не только генерала Бонапарта. Книга 2: от М до Я

Сам Нельсон еще в начале боя был ранен щепкой от борта в голову, но выглядевшая устрашающе рана, оказалась неопасной: она рассекла лоб над правым, слабовидящим глазом и Горацио позволил перевязать себя лишь после того, как исход боя перестал вызывать у него сомнения и была оказана первая медицинская помощь всем раненным членам экипажа его флагмана.

Наутро стоя на палубе «Вангарда» и осматривая место кровавого побоища (все корабли из его эскадры остались целы) , Нельсон сказал: «Победа! Это слово недостаточно выразительно, чтобы описать эту картину»…»

Так в одночасье сын простого сельского священника превратился в национального героя. По всей «старой, доброй Англии» – от дворцов до лачуг – поднимали тосты «за героя Нила», спасителя британской империи, обладание которой являлось для англичан «вопросом… желудка»! Колонии – основа британского могущества – и пути к ним остались в неприкосновенности, а значит, продолжилось и процветание островного народа («океанократов» или… «нации лавочников», как их презрительно называл «кросиканский выскочка» ди Буонапарте!). Политический престиж англичан в глазах народов и правителей континентальной Европы снова был на должной высоте.

Победа при Абукире сделала Нельсона пэром Англии, дала ему пожизненную пенсию в две тысячи фунтов стерлингов в год (серьезно, но все же меньше, чем у Джервиса за Сен-Висент), позволила стать контр-адмиралом 2-го класса (или Белого флага) и массу других высоких наград и драгоценных подарков. Но самый необычный подарок ему поднес Бенджамен Галлоуэлл, один из капитанов его эскадры. Им оказался… гроб, изготовленный из куска грот-мачты вражеского флагмана. «Когда вы устанете от жизни, – мрачно пошутили его офицеры, – Вас смогут похоронить в одном из Ваших трофеев!» Нельсон был в восторге от «подарка» и бережно хранил его в своей каюте. В этом гробу через семь лет, после его следующего триумфа над французами – при Трафальгаре, окончательно утвердившем Туманный Альбион в статусе «Владычицы Морей» чуть ли не на полтора века – его и погребут, в столь желанном для нашего суперамбициозного героя… Вестминстерском аббатстве!

… Кстати, в советской литературе XX в. специалисты по военно-морской истории не раз и не два подчеркивали, что в битве при Абукире британский флотоводец Нельсон лишь повторил маневр русского адмирала Ф.Ф.Ушакова, проделанный тем много ранее в сражении при Калиакрии, когда он прошел между береговой батареей и турецким флотом, стоявшим на якоре. Впрочем, задолго до них этот рисковый маневр совершали француз Турвиль в 1676 г. и в самом начале Столетней войны в битве при Слейсе Эдуард III. Более того, до сих пор неясно кто был инициатором этого маневра при Абукире: то ли сам Нельсон, то ли, все же, один из самых одаренных британских капитанов той поры – командир «Голиафа» Фолей, причем, большинство знатоков военно-морской истории склоняются в пользу последнего. Интересно и другое! У кораблей Нельсона сразу было преимущество в наветренном положении, а Ушакову пришлось пойти на рискованный маневр, чтобы таким образом атаковать врага с наветренной стороны. К тому же ему угрожала мощная вражеская береговая батарея, а у Нельсона угрозы с берега почти не было. Только на островке между мелководьем и берегом находилась батарея из четырех 12-фунтовок и двух 33-см мортир, но заманить туда противника еще надо было попытаться. Сходство лишь в том, что англичанин и русский приняли мгновенное решение атаковать и разгромить неготового к бою врага…

Абукирская победа не только прославила Горацио Нельсона на всю Англию – «владычицу морей» того времени, но и разрушила план Бонапарта – победным маршем пройти до Индии, по крайней мере, так полагает какая-то часть историков. Они же задаются сугубо риторическим вопросом, а чтобы было, если бы Нельсон тогда не разнес де Брюэса в пух и прах!? Вернее, пошел ли бы генерал Бонапарт по стопам Александра Македонского!? Очевидно, что у Провидения были свои далеко идущие планы на «корсиканского выскочку» и в них не было места для копирования подвига Великого Македонца в той или иной форме: у нашего героя явно был свой неповторимый путь к всемирной славе.

Флот Нельсона контролировал Средиземное море, которое снова стало почти что «английским озером». (Хотя сам он почивал на лаврах, блаженствуя меж мягких чресел самой известной «чаровницы-блудницы» той поры леди Гамильтон, так аппетитно сыгранной в одноименном фильме популярной французской актрисой середины ХХ века Мишель Мерсье – столь хорошо знакомой всем по пикантному сериалу «Анжелика», не говоря уж, о знаменитой исполнительнице этой роли в фильме «Леди Гамильтон» Вивьен Ли!)

Флот французов в этой части мировой акватории перестал существовать: на его восстановление потребовались годы. Французская армия в Египте оказалась отрезанной от родины, что в будущем грозило катастрофой. Более того, три линейных корабля Нельсона постоянно дежурили у Александрии. Французы оказались заперты в Египте как в мышеловке. Наполеон не мог получать с родины ни подкреплений, ни снаряжения, не мог даже выбраться из Египта, т.е. его ждала хоть и отсроченная, но неотвратимая гибель.

Когда Бонапарту пришло донесение от Клебера о случившейся две недели назад трагедии, он, пока не исчерпал весь запас известных ему ругательств, причем не по одному кругу в адрес всех главных виновников происшедшего – как незадачливого горемыки де Брюэса, так и его Злого Гения Нельсона – не успокоился. Когда один из соратников Наполеона Бурьенн поспешил высказать надежду, что французское правительство вскоре придет им на помощь, Наполеон резко оборвал его: «Ваша Директория – это кучка дерьма! Она спит и видит, что здесь я сломаю себе шею!»

По сути дела он знал, что говорил.

Завоевание Египта потеряло смысл, что и констатировал разозленный Бонапарт в своем обращении к армии: «Море, в котором мы более не господствуем, отдалило нас от родины, но ничто не отделяет нас от… Азии!»

Несколько иная – «эмоционально-живописная картина» Абукирского побоища — «выглядит» впечатлюще…

«…Высадив свою армию с кораблей на сушу и уводя ее вглубь Египта, Наполеон поручил вице-адмиралу Франсуа-Полю де Брюэсу бросить якорь в гавани Александрии, а в открытом Абукирском заливе оставить только транспортные корабли и несколько лёгких военных. При этом он уточнил, что если это место будет слишком опасным, то адмирал может разместить корабли севернее, возле Корфу. Однако де Брюэс отказался, объяснив, что флот может обеспечить существенную поддержку французской армии на берегу. Он собрал капитанов на борту своего 120-пушечного флагмана «Л’Ориен», чтобы обсудить возможные действия в случае появления флота контр-адмирала Горацио Нельсона. Контр-адмирал Арман Бланке предлагал сражаться на открытой воде, а остальные капитаны считали лучшим вариантом линейную тактику, т.е. выстраивание кораблей в традиционную линию, когда все суда были обращены бортом к противнику. Поскольку александрийская гавань оказалась слишком мелкой и узкой для больших кораблей французского флота, то он расположился хоть и в мелководном, но открытом Абукирском заливе в 32 километрах к северо-востоку от Александрии.