Муслим Мурдалов - Шамиль – имам Чечни и Дагестана. Часть 2

Услышав такое описание, Императица стала вдруг с своего места и в этом положении дослушала остальные слова Кучука. Потом, на вопрос – для чего она это сделала, – отвечала, что слыша о человеке, в котором заключается так много великих достоинств, она должна думать, что Бог недаром полюбил его и что обстоятельство это служит по Ее мнению, верным признаком существования в таком человеке множества качеств душевных и умственных; а потому-то Она и встала, чтобы этим самым выразить свое уважение к столь достойному человеку, «любимцу Бога».

Дальнейшее повествование Шамиля касается смерти Шейх-Мансура: он кончил свое земное поприще в Анапе. Шамиль слышал, что Русские, взяв его в плен, заключили его в бочку, набитую гвоздями, и скатили таким манером со скалы в море. Эту самую участь предсказывали Шамилю его приближенные в том случае, если б он вздумал отдаться нам живым. Это самое, по откровенному сознанию Шамиля, и было причиной его долговременного упорства, побежденного, наконец, сыном его Гази-Магометом.

На вопрос мой, верит ли он и теперь, чтобы Русские сделали с Шейх-Мансуром то, о чем он слышал, – Шамиль отвечал, что если бы ему говорили об этом обстоятельстве, как о свершившемся в настоящее время, то он ни за что бы не поверил, но получив о нем в прежнем времени, в горах, самое сбивчивое и неблагоприятное понятие, он не может разрешить этого вопроса удовлетворительным образом.

Тогда я рассказал ему вкратце историю пунических войн и в подробности эпизод о Регуле. Шамиль не замедлил отыскать в судьбе этого полководца большое сходство с судьбою Шейх-Мансура и тотчас же согласился, что слышанный им в горах рассказ о смерти последнего есть не что иное, как компиляция того, о чем я ему только что передал.

В заключение он сознался в легковерии своем еще по другому случаю: именно в отношении Аьдель-Кадера. Находясь в горах, Шамиль вполне был уверен, что бывший предводитель Кабилов вел войну не с Французами, а с Русскими, и что взятый этими последними в плен, он был обращен в нищего, и скитается внутри России без всяких средств к существованию, испрашивая милостыню.

В неосновательности этого, Шамиль убедился только со взятием в плен его самого. Однако, в оправдание свое он привел тот факт, что при известной замкнутости в жизни горцев, легковерие их иначе и не может проявляться, как в размерах чудовищных.

31-го декабря. Сегодня Шамиль сообщил мне подробности еще одного своего низама.

Низам 7-й, о лошадях и рогатом скоте. Между множеством темных сторон, составляющих характеристику горцев, страсть к ябеде и к тяжбам, о которой Шамиль неоднократно упоминал в разговорах со мной, конечно следует поставить на первом плане. Но нигде и ни в чем она так части не проявлялась, как в сделках, имеющих предметом покупку, продажу, или мену домашнего скота: и то, и другое, и третье совершалось беспрестанно. Не надо думать, чтобы все это делалось вследствие необходимости или из особенной склонности населения к промышленности и торговле; такое предположение будет не верно; а просто одурелые от праздности торговцы чувствовали потребность хотя бы чем-нибудь наполнить свое время. Тем не менее, бездельные эти занятия возбуждали множество споров и ссор, не редко сопровождавшихся убийством, которое впоследствии обращалось в нескончаемое канлы.

Главной причиной всего этого есть страсть к стяжанию, которая, по словам Шамиля, заключается в крови горцев и составляет основание их характера. Получив иное направление, страсть эта привела бы к блестящим результатам; но при условиях, в которых находилась страна до покорения ее, —

она обратилась в открытый грабеж против чужих и в мелкое воровство и мошенничество против своих; наиболее важная статья богатства горцев – домашний скот представлял собой цель, к которой устремлялись действия, считавшиеся неблаговидными только в мнении Шамиля, да еще самого незначительного меньшинства населения.

Действия эти имели два вида. Во-первых, бедняк-горец, страдая в неурожайное время от голода, ведет лишнюю свою скотину к запасливому соседу-односельцу, а чаще в соседний аул, и променивает ее на несколько гарнцев пшеницы или кукурузы. Поправив свое хозяйство через несколько месяцев, а иногда и через несколько лет, продавец является к покупщику и, возвращая ему то самое количество хлеба, которое взял у него, требует возврат своего животного со всей прибылью, полученной от него новым хозяином. Тот конечно не соглашается исполнить этого требования, и вот заявляется спор и тяжба, или ссора и убийство. Для прекращения этого, Шамиль постановил, чтобы промененная таким образом скотина оставалась бы собственностью нового хозяина. Прежнего же лишить права предъявлять какую-либо претензию.

В этих случаях требование продавца имело иногда в своем основании единственно недостаток соображения: ему казалось, что он не продал или променял свою скотину безвозвратно, а только под залог ее взял нужное количество хлеба. Процентом же на выданный капитал и вместе с тем вознаграждением за потравленный скотиной корм должна была, по его мнению, служить работа, в которой скотина находилась это время. Впрочем, случаи подобного недоразумения встречались редко, большей же частью несправедливое это требование было основано на умысле воспользоваться опасением противника возбудить ссору, или нежеланием его заводить тяжбу. Но вот другой вид этого дела, который не оставляет уже ни малейшего сомнения относительно настоящего своего смысла.

Неблаговидная цель в этом случае заключалась в том, чтобы, продав скотину исхудалую, или с недостатками, за самую ничтожную цену, возвратить ее себе за те же деньги впоследствии, когда она поправится и будет стоить во много раз дороже первоначальной цены. Начало этого зла содержится в Шариате, дозволяющем возврат скотины не иначе, как за прежнюю ее цену. Без всякого сомнения, в основании этого закона лежала идея о склонности к воровству людей, для которых он был писан: спорная скотина могла быть украдена у первого ее хозяина и достаться последнему, перейдя через несколько рук. Высказывая эту идею, пророк имел также в виду и бедность большинства своих последователей, при которой возврат скотины к прежнему хозяину нередко бывает делом крайней необходимости. И действительно, мера эта вполне соответствовала бы потребностям, хотя бы например Дагестанских горцев, если бы Шариат обусловил разрешенную им сделку сроком, до истечения которого она может быть допущена. Однако обстоятельство это, подобно многим другим, ускользнуло от дальновидности законодателя и таким образом для недобросовестных людей открылось обширное поприще, где надежную для себя опору они находили в самом законе. Но так как задача эта, столь дурно разрешенная пророком, разрешается более удовлетворительным образом посредством здравого смысла, которого так много у горцев, то надежды продавца худой скотины должны были разбиваться о показании всегдашних свидетелей всякой сделки, соседей, которые ясно доказали бы ему, что хотя спорная скотина и действительно принадлежит ему, но что поступила она во владение последнего хозяина совсем не в том виде, в каком находится теперь. И потому, в устранение неприятности встретит подобный отпор, известного сорта люди поступали следующим образом.