Муслим Мурдалов - Материалы к истории народов Северного Кавказа

LVII.12-го августа. Приезжали ко мне на станцию владельцы Хамурза Расланбеков с сыном, да с ними вышедший из Аксайской деревни бывшего аксайского владельца Уцмия Салтамамутова сын, Салтанбек, которому мною, в силу присланного минувшего июля 11-го числа от господина полковника Дебоксберга ко мне ордера, в увещевание говорено, чтоб он, согласясь с баксанскими владельцами, на Аксайскую деревню нападения не чинил. На что он, Салтанбек, говорил мне, при показанных владельцах и ротмистре Черкесове, что он то намерение, чтоб с братьями своими аксайскими владельцами драться и с баксанскими владельцами и в том соглашаться отложил, а желает ехать в тое Аксайскую деревню и с братьями своими жить дружелюбно, только б ими он, Салтанбек, без противности принят был; чего де для просит он и владельца Хамурзу, чтоб их в том помирил: ибо де те аксайские владельцы ему, Хамурзе, родные племянники; а им Хамурзою сказано, что во-первых, к тем владельцам от себя пошлет, и ежели они в том склонными окажутся, то он, для того усмирения их, туда в Аксайскую деревню с ним Салтанбеком поедет; а для б посредства послан был с ним от меня казак Карн Кузнецов, который, по твердому его в разговорах знанию, везде в аульные таковые посылки употреблялся, и они владельцы и уздени довольно его знают. По окончании чего, я с ротмистром Черкесовым того ж числа паки в лагерь свой возвратился.

…Напрасного от прочих кабардиских владельцев себе нарекания, просил, чтоб от меня послано было два человека (чего для, наиболее чтоб при таком случае можно было о крымском и кубанском войске, о Темиргойцах и прочих тамошних обстоятельствах заподлинно разведать, и не могут ли тамо слышать где ныне находятся взятые в плен – беглым с Кубани сераскиром Крымгирей Султаном, который тогда находился при кубанской партии, – Донского войска казаки четыре человека, послано от меня с ним Хамурзою, на собственном моем коште, из новокрещенных два человека); – а в бытность де его Хамурзы в Аксайской деревне, аксайских владельцев Каплан-гирея Ахматханова и прочих, с прибывшим с ним Хамурзою, вышедшим с ним Хамурзою, вышедшим из оной Аксайской деревни владельцем Уцмиевым сыном, Солтанбеком, примирение последовало бы и положено было, чтоб ему, Солтанбеку, в Аксайскую деревню въехать и в согласии между собою без всяких чинимых друг другу обид и без поисков им Солтанбеком впредь крови брата своего. А между тем оный владелец, Солтанбек вышеписанным аксайским владельцам говорил, чтоб брата его из аманата переменить от них другим, и поехав в Кизляр, о той перемене брата его Солтанбека другим, принесть превосходительному господину, генерал-майору и Кизлярской крепости коменданту, Алексею Алексеевичу Ступишину, просьбу: то на оное владелец Адиль Албеков с братьями, ему Солтанбеку, говорил, чтоб он в нечинении впредь между ними ссоры и в неотыскании крови брата его присягу учинил, и как та присяга им учинена быть имеет, то они в перемене брата его из аманата просить будут; но он, Солтанбек, к тому склонным не оказался, а говорил, что как брат его, по резолюции превосходительного господина генерал-майора и Кизлярского коменданта Ступишина, из аманата освобожден будет и ссора между ними прекратится, – то он, Солтанбек, в тое бытность в Кизляре, при нем господине генерал-майоре, в том подписаться имеет; а до того времени не принято; и за оным несогласием он, Солтанбек, выехав из Аксайской деревни, остался в Брагунской деревне.

LXXXIII.1-го ноября. Отправился я с командою до Кизляра и доехав до Сулейманова броду, остановясь, ночевал.

LXXXIV.2-го ноября. По прошению владельцев Бамата и Касая ездил в коши их при одной реке, где ими мне при ротмистре Черкесове сказано, что они всемерно кашкатовских владельцев без выгону не оставят, от которых выехав и в силу превосходительного господина генерал-майора и Кизлярской крепости коменданта Алексея Алексеевича Ступишина ордера, ротмистра Черкесова с пятнадцатью человеками в Кабарде следовал в путь и при урочище Ераште ночевали.

За тем майор Татаров имел ночлеги: 3 ноября в урочище Донском, 4 – в ур. Казиеве, 5 – в ур. Крюке, 6 – пониже Каргалинской станицы, и наконец 7 ноября возвратился в город Кизляр и этим указанием окончил свой дневник.

Стр. 27 …«На заре туманной юности»… то бишь на заре проникновения в Терскую область русских, многие из современных «туземцев» не сидели на тех землях, которыми теперь владеют и на достаточность которых жалуются, во всем обвиняя русских.

Я не буду говорить об осетинах, современное сносное существование которыхвсецело обязано русским, выведшим этот народ на свет из ущелий горных, освободившим его от тяжелого подневольного ярма данничества кабардинцам, поселившим на прекрасной плоскостной земле, отнятой у тех же кабардинцев; создавшим ему еще в 1764 году в Моздоке первую на Кавказе школу, прежде чем таковая была создана для собственных русских, живших 200 лет на том же Кавказе; содержавшим на собственный счет при этой школе учащихся детей (осетинских), платившим этим детям жалованье (при чем, «корыстолюбие», по выражению Буткова, – «отцы сих детей и родственники, приезжая в Моздок, отбирали даваемое им жалованье и оставляли их в крайней бедности, без обуви»; наконец создавшим им самую азбуку и начатки той «культуры», которыми они справедливо гордятся, – обо всем этом говорить было бы тяжело для русского человека.

Напомню лишь один маленький исторический факт, имеющий для меня важное значение: «Владикавказ и прочие устроенные для сообщения с Грузиею укрепления, – говорится в „Материалах“ Буткова (т. II, стр. 195), – в 1788 году (за возвращением 26 октября 1787 г. из Грузии полковника Бурнашова с войсками) оставлены, как больше сделавшиеся нам в тягость, нежели в пользу; поселившиеся при В-зе Осетинцы паки выбрались в горы тем паче, что Кабардинцы малой Кабарды сих поселившихся из гор (в 1784 г., при основании крепости) в особую слободу Осетинцев сильно притесняли и разоряли».

Зато остановлюсь на «аборигенах» здешних мест: ингушах и чеченцах.

Посол Семен Звенигородский, путешествовавший в 1589—1590 г.г. с дьяком Торхом в Кахетинскую землю, оставил подробный маршрут своего путешествия и пребывания в различных местах по реке Сунже, начиная от «Соншина городища» в устьях Сунжи и кончая Дарьялом, у нынешнего Владикавказа, и нигде не находил нынешних обитателей и «владетелей этих мест чеченцев и ингушей». Зато ночевал «в 18 числе» (сентябре) «на Холопенском городище, что был город Темираксака»). Такое название рабий город или рабий рынок, как хотите, равно как имя грозного Тимура за двести лет перед сим проведшего здесь свои полчища, достаточно хорошо объясняют отсутствие в то время по Сунженской линии «Туземцев».