Алексей Виноградов - Первый полицейместер. Антон Де Виер – окружение и эпоха: «Верховный тайный Совет»

Начиная с этого времени он хотел, чтобы она сопровождала его повсюду, как во время военных походов, так и во время различных путешествий за пределы его владений. Вернувшись из поездки в Германию, где они вместе посетили несколько дворов, царь начал войну с Персией, и Екатерина следовала за ним повсюду… Он заставил всех своих подданных присягнуть ей в верности как своей государыне и неограниченной властительнице, которая будет править ими в случае его смерти. И в этой присяге было сказано, что она, равно как Петр Великий, ее муж, имеет право назначать наследника, какого ей заблагорассудится…

Ей не чуждо было чувство любви, и, казалось, она была создана для нее… У нее не было такого недостатка, чтобы похвалиться своим постоянством и обходиться плохо с теми, к кому она проявила свою нежность. Она делала своих любовников своими друзьями, и доказательством этого является Меншиков, граф Лёвенвольд и Сапега. Она любила одного, а потом другого из этих двух последних в короткий двухлетний период ее царствования…

Екатерина и герцог Гольштейнский, ее зять, имели на севере как друзей, так и врагов. Последние, которых было больше, повсюду публиковали все, что они знали об этой свадьбе с брабантом. Сторонники Екатерины отрицали и продолжают отрицать этот факт. Но он был так хорошо освещен их врагами, что тот, кто был беспристрастен в этих спорах, прекрасно понимал, что правда была на стороне последних». (Вильбуа)

«Как только Марта была принята в число придворной челяди, она еще раз переменила религию – она приняла в Москве греческую веру и была наречена Екатериной. По недостаточности достоверных известий, полагают, что царевна Екатерина Алексеевна, сводная сестра Петра I, с которой этот монарх после долгих ссор примирился, занимала при этом священнодействии место крестной матери. Несомненно, однако, что несчастный царевич Алексей Петрович (поистине оригинальное положение для сына!) должен был играть роль крестного отца при крещении любовницы его отца и незаконной заместительницы его матери. Марта навсегда была переименована в Екатерину Алексеевну.

В течение нескольких лет Екатерина жила среди придворной челяди Петра I в качестве жены повара. В этом звании она родила в 1708 и 1709 годах принцесс Анну и Елизавету, из которых Анна была впоследствии замужем за герцогом Голштинским и была матерью Петра III, Елизавета же – императрицей России. Обеих выдавали сперва за дочерей повара; но вскоре маска эта была снята. Приблизительно около 1710 года Екатерина стала называться при дворе госпожой, и под этим новым званием она, как принадлежащая к придворному штату, повсюду сопровождала монарха как публично объявленная любовница и позже как провозглашенная императрица. Екатерина родила еще пять детей: трех дочерей, Наталью и Маргариту, умерших в детском возрасте, и еще Наталью, которая пережила своего отца лишь несколькими неделями и погребена вместе с ним, и, наконец, двух сыновей, Павла и Петра, которые умерли тоже детьми.

Наконец высокое положение Екатерины было объявлено торжественным образом. В 1713 году появился императорский указ, которым Екатерина Алексеевна была представлена Российской империи как законная супруга Петра I. Законнорожденность принцесс Анны и Елизаветы была определена этим указом бесповоротно, хотя и молчаливо». (Готтгейнер Ф.)

Екатерина Алексеевна. Andreas Meller. 1712

«Екатерина и герцог Гольштейнский, ее зять, имели на севере, как друзей, так и врагов. Последние, которых было больше, повсюду публиковали все, что они знали об этой свадьбе с брабантом. Сторонники Екатерины отрицали и продолжают отрицать этот факт. Но он был так хорошо освещен их врагами, что тот, кто был беспристрастен в этих спорах, прекрасно понимал, что правда была на стороне последних… Принимая во внимание, что уважение к людям, которых он особенно интересует (Елизавету – теперешнюю русскую императрицу и герцога Гольштейнского, который должен был стать шведским королем и русским императором, оба они считают эту женитьбу чистой фикцией), положит предел любопытству тех, кто хотел бы провести расследование надлежащим образом». (Вильбуа)

«24 августа 1702 года фельдмаршал Шереметев взял город Мариенбург, и в числе пленных, сдавшихся жестокому полководцу на милость, был пастор Глюк, со своею воспитанницей или служанкой Мартою; последнюю Шереметев передал жене полковника Балька, а у нее взял ее к себе Меншиков и подарил своей жене, у которой в услужении было уже несколько ливонских и шведских пленниц. Марта, переменившая свое имя на Екатерину, сразу сумела понравиться Меншиковой». (Н. И. Костомаров. Князь Александр Данилович Меншиков)

25.08.1702. Комендант Мариенбурга майор Флориан Тиль согласился на сдачу войскам Б. П. Шереметева, но при передаче крепости произошел взрыв порохового погреба, произведенный капитаном Вульфом и др. Взрыв в цитадели был воспринят Б. П. Шереметевым как нарушение соглашения о сдаче и город был отдан на поток, т.е. на разграбление, как это бывало после штурма. Сдача на аккорд была отменена и город был отдан на разграбление войскам. Согласно «Уставу прежних лет» – военному закону того времени, город, жители, их имущество в таком случае становятся военной добычей, а пленные – частной собственностью военных. В итоге, военнопленных было взято 1081 и 272 человека из гражданских, «кроме латышей и чухны и что брали ратных чинов люди». Среди гражданских записано «вдов, девиц и детей» 196 чел.

Именно тогда из-за поступка капитана Вульфа в полонное рабство к солдатам и офицерам попала Марта Скавронская, а также пробст Эрнст Глюк и его семья. Марту в 1702 взял фельдмаршал Шереметев, от него она попала к князю Меншикову. В 1703 Петр забрал у князя Меншикова Марту Скавронскую.

По другим сведениям, Марта Скавронская в 16 лет вышла замуж, Мариенбург был взят в 1700 или 1705.

«…после этой свадьбы с вышеназванным брабантом… Екатерина в ожидании мужа осталась у Глюков, где продолжала находиться на положении служанки до того момента, когда превратности войны, которую русские вели в Ливонии, открыли ей путь, вначале тернистый, который, однако, привел ее к блестящей судьбе.

Выше было сказано, что суперинтендант, у которого она жила, переезжал с места на место, в зависимости от своих дел. Он находился в Мариенбурге, когда этот город был неожиданно осажден главноначальствующим русских войск фельдмаршалом Шереметевым. Хотя город был довольно хорошо укреплен, гарнизон его был настолько слаб, что не смог оказать достойное сопротивление, и сдался на милость победителя. Жители города, чтобы снискать милосердие Шереметева, решили послать к нему пастора своей церкви. Монсеньор Глюк в сопровождении своей семьи и в роли скорее просителя, чем парламентера, отправился к этому генералу в его лагерь. Под словами «со своей семьей» нужно понимать: со своей женой, детьми и слугами. Он был очень хорошо принят русским генералом, который нарисовал великолепную картину счастья народов, живущих под властью такого великого монарха, каким был Петр I, а затем похвалил жителей Мариенбурга за их решение покориться. Он многое им обещал и выполнил из этого то, что пожелал… он поступил, как тиран, воспользовавшись своим правом победителя, и взял Екатерину в качестве военнопленной, чтобы включить ее в число своей челяди. Она выделялась своей красотой и своей пышной фигурой, поэтому он и выделил ее среди других членов семьи священника во время своей торжественной речи. Неудивительно, что, узнав, что она была служанкой, он решил взять ее себе против ее воли и, невзирая на укоры монсеньора. Таким образом, она перешла из дома господина Глюка в дом фельдмаршала Шереметева. Позднее она признавалась, что это расставание, являвшееся первой ступенькой ее возвышения, причинило ей в тот момент много огорчений. Она не только переходила из положения свободной служанки в положение крепостной у того народа, которого она не знала, что было вполне естественно, но и, кроме того, испытывала привязанность к семье, в которой она выросла, и ей было тяжело расстаться с нею навсегда… Легко догадаться, что фельдмаршал взял к себе Екатерину не для того, чтобы ее убивать… Екатерина примирилась со своей участью. Будучи женщиной ловкой и далекой от того, чтобы выражать отвращение к своему положению, она охотно была готова пойти на это.