Геннадий Пиков - Очерки цивилизационной истории Европы

Именно этот принцип органично впитал в себя ряд базовых идей:

• предпочтение иудео-христианской традиции,

• восприятие западной культуры как продолжения античной цивилизации,

• утверждение, что вся современная культура во всех ее проявлениях создана только западной цивилизацией,

• объявление капиталистической экономики «естественной», основанной на «законах природы»,

• восприятие «стран третьего мира» («развивающихся») «отсталыми», которые должны «догнать» страны Запада.

В то же время именно европейская цивилизация, как самая динамичная, создала единственную на сегодняшний день универсальную историческую парадигму и к ней надо прислушиваться, тем более, что она все еще неплохо работает. Так или иначе ее приняли все цивилизации!

Одним из первых подверг критике этот принцип Н. Я. Данилевский, предложив в своей книге «Россия и Европа» (1869) свою теорию культурно-исторических типов, и противопоставив стареющей Европе молодую и энергичную восточноевропейскую, славянскую цивилизацию. Активно критиковали европоцентризм евразийцы.

Активно используется этот принцип для обоснования превосходства Запада в наше время. Американский социолог Ф. Фукуяма предложил говорить о «конце истории», когда, по его мнению, именно Евроамериканская социокультурная модель является самой оптимальной в истории человечества. Звучит это у него достаточно трагично: «То, чему мы, вероятно, свидетели, – не просто конец холодной войны или очередного периода послевоенной истории, но конец истории как таковой, завершение идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления. Это не означает, что в дальнейшем никаких событий происходить не будет и страницы ежегодных обзоров “Форин Афферз” по международным отношениям будут пустовать, – ведь либерализм победил пока только в сфере идей, сознания; в реальном, материальном мире до победы еще далеко. Однако имеются серьезные основания считать, что именно этот, идеальный мир и определит в конечном счете мир материальный…

Конец истории печален. Борьба за признание, готовность рисковать жизнью ради чисто абстрактной цели, идеологическая борьба, требующая отваги, воображения и идеализма, – вместо всего этого – экономический расчет, бесконечные технические проблемы, забота об экологии и удовлетворение изощренных запросов потребителя. В постисторический период нет ни искусства, ни философии; есть лишь тщательно оберегаемый музей человеческой истории. Я ощущаю в самом себе и замечаю в окружающих ностальгию по тому времени, когда история существовала. Какое-то время эта ностальгия все еще будет питать соперничество и конфликт. Признавая неизбежность постисторического мира, я испытываю самые противоречивые чувства к цивилизации, созданной в Европе после 1945 года, с ее североатлантической и азиатской ветвями. Быть может, именно эта перспектива многовековой скуки вынудит историю взять еще один, новый старт?».

В то же время, надо признать, взаимодействие цивилизаций ныне идет сложно. Человечество, хотя мы этого еще не понимаем даже отчасти, является единым организмом. Растущие связи между отдельными, столь непохожими друг на друга и разбросанными на гигантские расстояния друг от друга, частями только укрепляют это единство и все яснее проявляют его.

Может быть, доказать это единство пока сложно и, в значительной степени, оттого, что сама эта мысль противоречит так называемому здравому смыслу и тому, что мы наблюдаем в реалии.

Однако, если мы примем ее хотя бы даже в качестве гипотезы, а уж для этого-то какие-никакие основания есть, мы должны рассматривать историю не на уровне отдельных атомов (великие или малые люди), клеток (семей или родов), молекул (племен или государств). Надо увидеть в этом целое и цельное.

Понятно, появляется неизбежный соблазн увидеть в человечестве модель человека как такового. Возможно, вначале это и надо сделать, хотя бы для понимания возможности и перспективности этой операции. И для того, чтобы избежать опасности увидеть в том или ином отряде человечества «голову», «мозг» или «сердце» всех людей.

Пока в этом абрисе видится некий трансформер, части которого могут в зависимости от обстоятельств «по очереди» играть эти роли.

Рубеж II–III тыс. н. э. ознаменовался особой ситуацией в межцивилизационных и межкультурных отношениях евразийского сообщества. Взаимодействие цивилизаций («миров»), сложившихся в предыдущем тысячелетии, усиливается в рамках четко обозначившегося процесса глобализации как интеграции рас, народов и их культур в невиданный доселе экономический и культурный конструкт. Если во II тыс. это взаимодействие оценивалось негативно и на первый план выдвигались события и процессы, связанные с военнополитическим и культурно-религиозным противостоянием Европы и тех «миров», которые приходили с ней в соприкосновение («Реконкиста», «Крестовые походы», «Натиск на Восток», «Завоевание Америки», «Завоевание Азии» Чингизидами), то в этот критический период явственно видны два момента. С одной стороны, иногда излишне категорично подчеркивается культуртрегерская деятельность цивилизаций (вновь возобновившиеся споры о том, откуда «идет свет» – с Запада или Востока, «покаянная литература», подчеркивающая особую роль ислама в развитии европейской цивилизации, особо значимая «евразийская» роль России, «исключительная» роль в евразийской истории тюркской культуры, европейский вариант развития как «магистральный путь» для всего человечества). И как следствие этого усиливаются информационные войны, в частности, «холодная война» между «капитализмом» и «социализмом». События 11 сентября 2001 года показали, что эти войны легко могут перерасти в «горячие». В условиях глобализации, идущей одновременно в двух формах, интеграционной и гегемонистской, неизбежны цивилизационные ренессансы, призванные сохранить и усилить ту или иную цивилизационную парадигму.

С формационным подходом к истории как вертикальным в последние два столетия активно соперничает цивилизационный подход, пытающийся смотреть на человеческое бытие «по горизонтали». Зародился он еще в античные времена, когда слово «civis» противопоставлялось понятию «sil-vaticus» (лесной, дикий, грубый). Он резко активизировался в современной ситуации густонаселенного, если не сказать, перенаселенного мира, когда цивилизацию XXI века стали воспринимать как принципиально единую и очень широко распространился. Его основателей (Н. Я. Данилевский, М. Вебер, O. Шпенглер, П. Сорокин, А. Тойнби) впоследствии поддержали и поддерживают, создавая свои вариации, очень многие: Г. Л. Морган, П. Армилсс, К. Маркс, Ф. Энгельс, Г. Чайлд, P. Редфилл, М. Блок, Л. Февр, Н. Элиас, Ш. Энзенштадт, Б. С. Ерасов, В. Л. Иноземцев, И. Н. Ионов, И. Д. Ковальченко, Л. И. Новикова, В. М. Хачатурян, Я. Г. Шемякина, Е. Б. Черняк, В. Ж. Келле, Ю. К. Плетников, Э. А. Поздняков, Л. И. Рейснер, В. Н. Студенцов и др.