Елена Осокина - За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927–1941

Не стоит идеализировать нэп. Он не стал золотым веком ни для города, ни для деревни. Допущение рыночных отношений позволило восстановить разрушенное войнами и революциями хозяйство страны, но уровень материального обеспечения населения оставался невысоким. Не изобилие, а относительное благополучие между разрухой Гражданской войны и голодной жизнью первой пятилетки – вот чем был нэп. По мере роста денежных доходов населения начала сказываться ограниченность производства и торговли: к концу 1920‐х годов уже остро ощущался дефицит товаров 11. Однако следует признать, что во время нэпа голод не угрожал стране. Питание населения улучшалось год от года, что фиксировали регулярные обследования, проводимые ЦСУ 12. Высшей точкой стал 1926 год.

Благополучие нэпа покоилось на нескольких китах. Главный из них – индивидуальное крестьянское хозяйство. Благодаря ему более 80% населения страны обеспечивали себя сами. Являясь монопольными производителями продовольствия и сырья, крестьяне распоряжались выращенной продукцией по собственному усмотрению. Их единственным серьезным обязательством перед государством был сельскохозяйственный налог, который с 1924 года уплачивался деньгами. Крестьянин сам планировал свое хозяйство – сколько посеять, сколько оставить в закромах, сколько продать. Он жил по принципу – в первую очередь обеспечить себя. Поэтому, по словам Алека Ноува (Alec Nove), крестьянин к концу нэпа по сравнению с царским временем больше ел, но меньше продавал. Внутри крестьянского двора кустарным способом производили и одежду, и обувь, и нехитрую мебель, и домашнюю утварь. Да и что оставалось делать? Сельская торговля не баловала изобилием и была лишь дополнением к полунатуральному крестьянскому хозяйству. Если крестьянин шел в сельскую лавку, то не за хлебом и мясом. Он покупал там то, что не мог произвести сам: соль, спички, мыло, керосин, ситец.

Крестьянство не было социально однородным. Однако благополучие деревни росло. Доля середняцких хозяйств увеличилась. Крепкое середнячество и зажиточные крестьяне являлись своеобразным гарантом против голода для бедняков и маломощных: в случае нужды, несмотря на кабальные условия займа, было у кого одолжить продукты до нового урожая. В период коллективизации и голода крестьяне порой просили: «Верните кулаков, они нас накормят».

Развивавшееся крестьянское хозяйство являлось и залогом благополучия города. Крестьянский рынок, который существовал в каждом городе и местечке, был главным источником снабжения горожан. Товарная продукция поступала от зажиточных и середняков, которые либо продавали ее заготовителям (частным, государственным и кооперативным), либо торговали сами. За годы нэпа на основе крестьянской торговли сложилась сложная система связей, составлявших межрайонный товарооборот. Именно благодаря крестьянскому хозяйству и крестьянскому рынку в период нэпа не было проблем с продовольствием.

В благополучии нэпа немалую роль играло частное предпринимательство на заготовительном рынке. Особенно значительна была роль частника в глубинных районах, где государственные заготовители отсутствовали. Во второй половине 1920‐х годов частник закупал около четверти хлеба в производящих районах, до трети сырья. Он обеспечивал более 20% поставок хлеба в потребляющие районы, в том числе треть поставок пшеницы 13. Частник был мобилен – забирался в глухие уголки, скупая продукцию, перебрасывал ее на рынки отдаленных районов, перепродавал мелким рыночным торговцам, владельцам ларьков, палаток, ресторанов, чайных, кафе, снабжал кустарей, занимавшихся промыслами, делал запасы, дожидаясь более выгодных условий продажи.

Частник участвовал и в производстве товаров. К концу нэпа на его долю приходилась пятая часть валовой продукции промышленности. Особенно велика была роль частника в национальных районах и провинции. Сферой действия частного капитала в значительной мере являлась и кустарная промышленность, которая объединяла более половины всех рабочих и производила треть валовой продукции промышленности. Кустарная промышленность в значительной мере сохраняла черты рассеянной мануфактуры дореволюционной России: кустари работали на дому, предприниматель же объезжал их, снабжая сырьем и полуфабрикатами, а затем забирал и сбывал готовую продукцию. Доля кооперированных кустарей, которые получали сырье от государства и сбывали свою продукцию через госторговлю и потребительскую кооперацию, была незначительной 14. Да и под вывеской кооперативов скрывалось немало фиктивных, где на поверку хозяйничал частный предприниматель.

Особо важную роль в период нэпа частник играл в торговле. На частную патентную торговлю приходилась только четверть розничного товарооборота страны (без рыночной крестьянской торговли). Однако это не отражает действительной роли частного торговца в снабжении населения. Из 551,6 тыс. предприятий розничной торговли, работавших в 1927 году, на долю частника приходилось 410,7 тыс. – около 75%! 15В отличие от государственной и кооперативной торговли, сконцентрированной в магазинах крупных промышленных центров, частная торговля была мелкой. Она велась в многочисленных ларьках, палатках и вразнос по всей стране. Частник забирался в уголки, где не было государственных и кооперативных магазинов, быстро приспосабливался к рыночной конъюнктуре. Частная торговля отличалась высокой оборачиваемостью средств. Через частную торговую сеть продавалась не только продукция частного производства, но и продукция госпредприятий 16. Личная выгода была главным мотивом в деятельности частника, но именно она обеспечивала быстроту передвижения, эффективность, высокую сохранность товаров. За несколько лет нэпа, благодаря развитию частной торговли, удалось наладить снабжение населения товарами первой необходимости 17.

Важность рынка и частника для снабжения населения выглядит бесспорной на фоне слабого развития государственной промышленности. Наследство, которое досталось советской власти от царского времени, было, прямо сказать, небогатое: обувная, трикотажная, швейные отрасли представляли мелкие кустарные мастерские с большой долей ручного труда. Наиболее развитой была текстильная промышленность, которая работала на импортном оборудовании, к концу 1920‐х годов сильно изношенном, и, в значительной степени, на импортном сырье. Основным товаром в ассортименте текстильной промышленности были хлопчатобумажные ткани. Но даже эта, наиболее развитая отрасль производила в конце 1920‐х на человека в год всего лишь 12 м хлопчатобумажных тканей. Выпуск другой продукции был еще более ничтожным. На душу в год в стране производилось 80 см шерстяных тканей, 0,4 пары кожаной обуви (меньше ботинка на человека), один носок или чулок, а также одна пара белья на 20 человек населения 18.