Алексей Величко - «13-й апостол» Византии и Крестовые походы

Вечер этого и весь следующий день прошел в чередовании турецких конных атак на римский лагерь с попытками договориться о мире. К огорчению императора, 1 тысяча узов во главе со своим предводителем Тамисом перебежала на сторону турок, что еще больше ослабило силы византийцев. Более того, после этого у императора невольно зародились сомнения в верности остальных тюркских наемников. Понятно, что с такими настроениями грядущую битву выиграть невозможно.

Желая собрать все силы в единый кулак, василевс направил посыльных к франкскому и армянскому корпусам, надеясь на их скорый подход. Византийские военачальники, до сих пор не имевшие достоверных сведений о силах турок, нисколько не сомневались, что с помощью норманнов и армян без труда разгромят сельджуков в открытом сражении. Их оптимизм, очевидно, быстро бы улетучился, если бы они знали, что эти два мощных корпуса находятся далеко от армии81.

Среда прошла в приготовлениях к битве, а в четверг, 25 августа 1071 г., к императору прибыло посольство от Багдадского халифа с предложением мира, причем к мирным инициативам присоединился и АлпАрслан. Для него это был совсем неплохой выход из создавшейся ситуации: мирное урегулирование положения на армянской границе позволяло султану спокойно продолжать войну против Фатимидов. А кроме того, он знал Романа Диогена как прекрасного и опытного военачальника, а потому не желал класть своих солдат в атаках. Однако император, ничего не ведавший о бегстве норманнов и армян, отклонил мирные предложения – видимо, не без горячей поддержки ближнего окружения, среди которого трудно было отыскать настоящих друзей и сторонников82.

Утром 26 августа 1071 г. византийская армия выступила из лагеря и выстроилась в боевые порядки, навстречу им устремились сельджуки. Как осторожный и опытный полководец, император расположил свои войска очень удачно. Он обоснованно полагал, что лучший шанс для него – заставить турок принять фронтальный бой, поскольку при маневренном бое его армия неминуемо должна была погибнуть от стрел юрких и быстрых турецких всадников.

Поэтому почти сразу же по его приказу византийцы стремительно бросились вперед. Сам василевс находился во главе войска в центре боевых построений. К полудню они прорвали центр турецких войск, но не смогли полностью опрокинуть врага: вражеские фланги держались, постоянно контратакуя ромеев. Ближе к вечеру стало ясно, что, несмотря на некоторые успехи, Роману IV так и не удалось победить, и он дал приказ своим войскам отступать в лагерь.

Отход отрядов из центра боевых порядков происходил организованно, но по законам военной тактики полагалось, чтобы его отступление прикрывалось арьергардом и резервом, стоящими позади под командованием Андроника Дуки. И здесь случилось предательство, стоившее жизни многим византийским воинам. Прекрасно зная, как разворачивались события перед центром войска, Андроник тем не менее громко вскричал, что император погиб, и дал приказ своим отрядам срочно отступать (!). В результате соединения центральной группы оказались открытыми для врага; организованное отступление захлебнулось.

Было уже темно, и слух быстро распространялся по всей армии, сея страшную панику. Вслед за этим отступление превратилось в беспорядочное бегство, что позволило туркам отрезать и окружить центр византийского войска во главе с царем. Нет сомнения в том, что это была заранее обдуманная измена – Андроник искренне надеялся на гибель Романа IV, которая восстанавливала бы права семейства Дук на царство83.

Паника стояла невообразимая. «Все бессвязно кричали и носились верхом туда и сюда, – писал современник, – никто не мог сказать, что происходит. Это было похоже на землетрясение: вопли, ругань, приступы безумного страха, тучи пыли, наконец, полчища турок, которые кружили вокруг нас. Каждый человек искал спасения в бегстве, полагаясь на быстроту своих ног. Неприятели преследовали бегущих, одних убивали, других брали в плен и топтали третьих копытами лошадей. Это было трагическое зрелище…»

Надо сказать, далеко не все солдаты отступающей армии поддались страху. Так, около 2 тысяч тюркских наемников окружили императора, защищая его, и погибли все до одного (вот вам и наемники!). Не струсил и Никифор Вриенний: когда он увидел, что царь в беде, то тут же приказал своим солдатам идти на прорыв. К несчастью, эти воины сами были атакованы с тыла турецкими всадниками, смявшими их ряды84.

Прирожденный воин, император Роман IV сражался, как герой, заняв место среди своих товарищейсолдат и собственноручно поразив множество врагов. Но ему не суждено было умереть в тот день – узнав по внешнему виду, что перед ними Римский царь, турки постепенно выбили вокруг императора всех телохранителей, ранили Диогена и, бесчувственного, отнесли в свой лагерь. Таким образом, впервые (!) за всю историю Римской империи ее василевс оказался в плену. Поражение было полным: почти 20 % византийской армии попало в плен, кроме того, 3 тысячи солдат и командиров осталось на поле боя.

Битва под Манцикертом имела решающее значение для всех последующих событий. Византийцы окончательно потеряли господство в Малой Азии, Армении и Каппадокии, игравших ключевую роль в истории Римского государства в течение многих столетий85. Такие великолепные города, как Эдесса, Антиохия, Манцикерт, Манбидж, попали под власть турок, начавших на этих землях новую летопись своей государственности86.

Известие о несчастье, постигшем императора и армию, хотя и очень неопределенное по содержанию, достигло наконец и столицы. Прибывавшие в Константинополь солдаты противоречили друг другу: одни утверждали, будто Роман IV погиб в сражении, другие уверяли, что он жив и находится в плену. Но для клерикальной партии это не имело существенного значения, важно было одно – у них возник неплохой шанс решить вопрос о преемнике царской власти.

Созвали совет, и мнения вновь разделились. Ктото полагал, что наилучшее – объявить совместное правление царицы Евдокии и императора Михаила. В частности, за это высказался Пселл и кесарь Иоанн, срочно вернувшийся из ссылки в Константинополь. Но другие старались рассорить мать и сына, настаивая непременно на единодержавном правлении «своей» кандидатуры: либо Евдокии, либо Михаила87.

Однако тут с Востока поступили очень неприятные для Дуков вести. Оказалось, что АлпАрслан, пленивший Романа IV, вовсе не возгордился этим, но, напротив, воздав василевсу подобающие почести, заключил с ним мирный договор и предоставил полную свободу, попутно отпустив без оплаты всех римских пленных. «Пусть отныне кончится между нами вражда, – сказал на прощание султан императору. – Владей в мире своим царством, а мы – своим»88.