Алексей Величко - Византия в эпоху иконоборчества

Тем временем Константин V со своим войском решительно подошел к Босфору и остановился в Хрисополе, но надвигающаяся зима не позволила ему штурмовать Константинополь. Он вновь отошел в Аморий, убедившись на деле, насколько одинок его противник. Эта временная передышка была использована Артаваздом довольно эффективно, хотя и не без ошибок. Пусть его не признавала Малая Азия, но Римский папа в благодарность за отмену иконоборческих эдиктов Льва Исавра посчитал его законным императором (!), о чем и уведомил письменно. Для упрочения власти Артавазд венчал на царство своего старшего сына Никифора, а второго сына, Никиту, назначил стратигом фемы Армениак, где у него, армянина, имелись сторонники из числа соотечественников116. Однако, как вскоре выяснилось, даже эти меры не смогли реально изменить перспектив будущей междоусобной войны, поскольку Артавазду противостоял воин величайшей отваги и полководец от Бога.

Весной 742 г. Константин V вновь подошел к Константинополю, и здесь открылись три крупных просчета узурпатора. Во-первых, он покинул город, отправившись в фему Опсикия, где неудачным управлением быстро восстановил против себя своих же недавних подданных. Во-вторых, Артавазд не сумел консолидировать свои силы, оказавшиеся разбросанными по стране. Наконец, в-третьих, он не обеспечил Константинополь запасами на случай осады – видимо, не ожидал, что дело может зайти так далеко. Но именно так и получилось.

В том же году при Сардах Константин Исавр нанес тяжелое поражение Артавазду, до сих пор не верившему, что «мальчишка» сможет разбить его, бывалого и опытного воина. Он спешно бежал в Константинополь, а император, не теряя времени, развернул свою армию, догнал сына Артавазда Никиту с армянским войском и в августе 742 г. разгромил его при городе Модрине, что находился в феме Вукеллариев. Несчастье для Артавазда заключалось в том, что хотя самому Никите удалось скрыться, в этой битве пали многие близкие советники и товарищи Артавазда, включая двоюродного брата узурпатора, патриция Тиридата117.

После этих побед Константин V переправился через Босфор и осадил город с суши; а стратиг фемы Фракисийская Сисиний во главе флота блокировал Константинополь с моря – столица оказалась в осаде. Вскоре в городе наступил настоящий голод, а попытки Артавазда раздобыть продовольствие и доставить его в Константинополь не приносили успеха. Флот Константина Исавра легко перехватывал суда противника, направляя захваченное продовольствие для нужд своей армии. Осажденные попытались произвести вылазку на сухопутном участке обороны города, но вновь неудачно: Артавазд опять потерпел поражение и лишился своего главного помощника магистра Феофана, павшего на поле брани.

Ввиду опасности голода Артавазд пошел на то, чтобы разрешить выход из Константинополя женщинам и детям, принудительно заставив все мужское население взять в руки оружие. Однако мужчины не желали воевать: многие из них, переодевшись в женское платье или монашескую одежду, пытались выскользнуть из осажденной столицы. Их ловили слуги Артавазда и направляли в строй, что не придавало авторитета узурпатору. Но бывшего помощника Льва Исавра согревала мысль о сыне Никите, который, по полученным сведениям, собрал новое войско и уже подошел к Хрисополю, желая деблокировать Константинополь. Однако Константин V и на этот раз разрушил все планы врага. Не снимая осады, он с частью войска внезапно переправился через пролив, догнал Никиту и вновь разгромил его, захватив сына Артавазда в плен вместе с бывшим епископом города Гангры Маркеллином, служащим в армии узурпатора.

Захваченные живые «трофеи» были представлены императором на обозрение всему городу, но Артавазд перенес и это страшное для себя известие. Оборона продолжалась, и только 2 ноября 742 г. царю удалось ворваться через сухопутную стену в город, из которого срочно бежали Артавазд и его ближайший помощник, тоже армянин, патрикий Вахтанг. Впрочем, далеко уйти им не удалось, и вскоре оба были представлены царю в цепях. Император не забыл патриарху Анастасию его измены и повелел подвергнуть того публичному бичеванию, провезти по ипподрому сидящим на осле задом наперед, а затем ослепить. Поразительнее всего то, что эта измена и унижения не привели к отставке архиерея, который вплоть до своей смерти в 754 г. оставался столичным патриархом118.

Это была великая победа в военном отношении. Константин смог совершить то, что 25 лет тому назад не удалось громадному воинству арабов. С малой толикой войск и в считаные месяцы император взял Константинополь, нанеся врагам несколько поражений.

Радость победы была несколько омрачена страшным мором, охватившим Константинополь, и удивительными явлениями. На одеждах людей, дверях, священных предметах в храмах появлялись изображения креста. Другим людям были видения, будто воины бьются друг с другом. Множество горожан умерло, и даже отсутствовала возможность вывезти их тела на кладбище. Поэтому придумали специальное механическое приспособление, позволяющее подбирать усопших, которых сбрасывали в ямы – так велико было их число119.

Желая пробудить в жителях надежду на лучшую долю, император Константин V озадачился восстановлением городского хозяйства, пришедшего местами в негодность. В частности, он лично пожертвовал на обустройство городского водопровода средства, позволившие привлечь 7 тысяч рабочих; и те за лето выполнили все работы. Вообще же, продолжая традицию отца, царь вел очень скромный образ жизни, направляя все полученные средства на содержание и обновление армии, а также на иные нужды Римского государства.

Восстановив свои права на царский трон, Константин V сумел продолжить дело отца, мечтавшего о возврате земель Римской империи, ранее захваченных арабами и болгарами. Надо сказать, время для войны с сарацинами было выбрано очень удачно, поскольку как раз в те годы в Халифате происходила междоусобная война между представителями династии Омейядов – настолько тяжелая, что мусульмане даже не имели возможности воспользоваться противостоянием Константина Исавра с Артаваздом.

Какой-то рок преследовал Омейядов со времени правления надменного и не очень подготовленного к своей миссии халифа Сулеймана. А затем сразу несколько обстоятельств наложились друг на друга, приведя к гибели эту некогда могущественную семью правителей Арабского халифата. Постоянные раздоры между йеменцами и кайситами, северянами и южанами, находившими своих покровителей среди родственников очередного халифа, краткость правления преемников Сулеймана, неизменно сопровождавшаяся сменой внутренней политики, когда в течение 26 лет фактическая власть 5 раз переходила от одной племенной группы к другой, вела к ожесточенным преследованиям и казням некогда самых влиятельных лиц в государстве. Кроме того, в своем сознании Омейяды принадлежали, скорее, к типу государственных деятелей, чем религиозных лидеров. Они заняли довольно умеренную позицию по отношению к лицам, стремящимся перейти в Ислам, но никогда не доходили до крайностей, присущих их противникам из среды сторонников покойного халифа Али, нашедших убежище на Ближнем Востоке.