Валерий Королюк - Избранное-2. История обучения мореходов в Восточной России и Русской Америке

В самом училище занятия начались всего лишь за пять недель до открытия мореходных классов, задержавшись из-за ремонта. «После ремонта здание училища стало несравненно удобнее для занятий, – сообщал чуть позже инспектор городского училища Василий Иванович Морошкин, – и холодно в училище было только тогда, когда пурга наступала внезапно, потому что топка печей оказывает свое действие только через три часа после начала топки… Вследствие холода были прекращены занятия на 1 день 17-го Декабря».

В отчете начальника мореходных классов В. А. Панова сообщается, что в 1890—1891 учебном году в классах состояло 14 учеников, один из которых в возрасте 23 лет, остальные от 14 до 16. Из плававших ранее на судах в классы поступил только 1 ученик. По сословиям и подданству они распределялись так: детей офицеров и чиновников – 7, потомственных почетных граждан – 1, духовных – 1, мещан – 2, крестьян – 1, финляндцев – 1, иностранный подданный (местный уроженец) – 1; по вероисповеданию: 12 православных и 2 лютеран; по образовательному цензу: из первых четырех классов гимназии – 4, из III и IV отделений городского училища – 5, с домашним воспитанием – 5 118. За исключением 2 учеников из гимназии, познания поступивших были крайне скудные и ограничивались, кроме чтения и письма, только четырьмя арифметическими действиями. На поверочном испытании выяснилось, что хорошими учениками можно назвать 3, удовлетворительными и посредственными – 6.

В младшем классе, при крайне слабой подготовке учеников, из предметов расписания оказалось возможным заниматься только арифметикой, началами планиметрии и навигации, общей географией, морским законодательством, морской практикой, пароходной механикой, английским и русским языками, остальные предметы программы не затрагивались вовсе. В старшем классе главное внимание было обращено на практическое изучение навигации, общие сведения по лоции Японского моря и главнейшие явления общей физики и физической географии, ученики вычисляли формулы по логарифмам и тригонометрическим таблицам, определяли практически девиацию компаса и составляли ее диаграмму, делали прокладку на карте и сложное навигационное счисление, знали употребление компаса, карты, лага, лота и секстана, сличали хронометры, вычисляли широту места и начали вычислять формулу часового угла для определения долготы места, остальные предметы программы проходились согласно расписанию, которое в целом соответствовало необходимому для данных учебных заведений уровню знаний.

С первого и до последнего дня существования Александровских классов постоянно давали себя знать проблемы, связанные с отсутствием учебных пособий, собственного помещения, недостатком преподавательских кадров и скудостью финансирования.

Из учебных инструментов в 1890—1891 учебном году классы имели всего 2 секстана (1 из них был прислан из ликвидированного Тобольского мореходного класса еще в декабре 1889 г.), 14 чертежных инструментов для прокладки и 16 чертежей, учебники и учебные пособия поначалу вообще отсутствовали: «ученики классов положительно бедствуют, не имея подходящих и даже каких-нибудь учебников – школа не имеет сама их. Некоторые и готовы были бы купить, но не знают где, какие и как достать».

Из-за отсутствия учебников занятия проводились исключительно со слов преподавателей, наибольшую нагрузку несли на себе 2 штатных преподавателя (при этом оплата им за учебные часы приближалась к размерам штатных окладов), а 3 преподавателя-совместителя имели от 4 до 7 учебных часов в неделю. Позже добавились еще 2 преподавателя, но отношение их к порученному делу было небрежным. Жалобы о том, что преподаватели мореходных классов, на оплату труда которых в основном и уходили денежные средства, пропускают уроки, неоднократно расследовал сам губернатор 119. На 7 учителей приходилось тогда всего 14 учеников (т.е. в среднем по 2 подопечного на каждого), из которых только у четырех-пяти наблюдалось «сознательное отношение к делу».

Практика учеников Александровских классов была организована следующим образом: весной они участвовали в снаряжении коммерческих шхун и в сборке механизмов на военных судах, в осмотре мастерских порта, с мая по октябрь находились в практическом плавании на коммерческих судах купцов Шевелева (пароходы «Байкал», «Владимир», «Стрелок» и «Новик»), Линдгольма (шхуна «Сибирь») и Федорова (речной пароход «Пионер»), при этом получали по 10 руб. жалованья в месяц на необходимые расходы. Позже ученики проходили корабельную практику также на шхуне «Лебедь» купца Старцева, ходившей с грузом между островом Путятина и населенными пунктами залива Петра Великого, и на принадлежавшей Приморскому областному правлению таможенной шхуне «Сторож», контролировавшей побережье от корейской границы до бухты Ольга.

Как сообщал глава Владивостока в ответ на запрос военного губернатора, «в Мореходные классы принимаются молодые люди, сделавшие хотя две шестимесячных морских кампании. Учат их в мореходных классах даром, живут же они все зимой на частных квартирах, а летом расписываются по русским коммерческим судам». Поскольку срок обучения в классах установлен не был, то количество и качество практического обучения, в основном, зависело от самого ученика: он мог продолжать эти занятия несколько лет подряд, а мог и получить необходимые навыки в кратчайшие сроки.

За всю 12-летнюю историю Александровских классов у них так и не появилось свое помещение: занятия по-прежнему проходили в вечернее время в здании городского училища. Почетный смотритель этого училища О. В. Линдгольм в своем отчете городской Управе за 1893 г. 120отмечал: «Некоторым стеснением служат Училищу и мореходные классы, не имеющие отдельной комнаты; – не говоря о том, что ученики их портят мебель, расход на которую покрывается из сумм, предназначенных на содержание собственно Городского Училища… классные комнаты бывают наполнены учениками более обыкновенного числа часов в сутки, именно с 9 час. утра до 6 часов вечера. При таких продолжительных занятиях во всем здании, трудно поддерживать в Училище должную опрятность и совершенно невозможно держать Училище в желаемой чистоте».

Еще через пять лет заведующий классами В. А. Панов докладывал военному губернатору Приморской области, «что со дня основания местных мореходных классов таковые по настоящее время временно помещаются, с разрешения городского управления, в здании Городского училища… Практика показала неудобство такого порядка: – здание, с утра до вечера, не проветривается должным образом, занятия приходится проводить в спертом воздухе и затем на утро сами ученики Городского Училища приходят тоже в не вполне вычищенное и проветренное помещение; затем по тесноте помещения и невозможности поставить в нем собственную классную мебель – ученики классов, уже взрослые люди, должны заниматься на тех же партах, на которых сидят малолетки и подростки; никаких классных пособий развесить нельзя, при совместном обучении в одном помещении с учениками совсем другой категории; наконец, что самое главное, послеобеденные занятия являются наиболее утомительными и неудобными для учеников и преподавателей, тогда как наилучшее, в смысле бодрости и внимания, утреннее время пропадает даром. При том же по отсутствию собственного двора никаких практических занятий на воздухе весною производить нельзя. В силу этих соображений отведение Классам собственного участка и постройка на нем собственного дома являются безусловно необходимыми».