Н.Н. Непомнящий - СТО ВЕЛИКИХ ТАЙН.

Противоположные слухи рисовали Дмитрия как «отрока державного». Говорили, что юный царевич показывает ум и свойства, достойные государя. Как бы то ни было, несомненно важным кажется одно: в Москве никто, абсолютно никто не знал царевича Дмитрия и не мог сказать о нем ничего достоверного.

Борис Годунов, снедаемый жаждой власти, постоянно думал о том, как избавиться от подрастающего наследника российского трона. По словам Карамзина, «сей алчный властолюбец видел между собою и престолом одного младенца безоружного, как алчный лев видит агнца!» И вот «алчный властолюбец» измыслил дело ужасное, дело кровавое: задумал убийство царевича…

Борис открыл свой замысел ближним пособникам своим: все они, кроме дворецкого, Григория Годунова, решили, что смерть Дмитрия необходима с точки зрения государственного блага. Для начала избрали яд, который подкупленная мамка царевича, Василиса Волохова, тайно подсыпала ему в «яства и в пития». Но смертоносное зелье почему-то не вредило Дмитрию.

Тогда решено было царевича зарезать. Первые двое избранных для этой деликатной миссии дворян, Владимир Загряжский и Никифор Чепчугов, наотрез отказались от сделанного им предложения и «с сего времени были гонимы». Нашли другого, дьяка Михаила Битяговского, судя по описаниям - прямо-таки Ирода, «ознаменованного на лице печатаю зверства, так что дикий вид его ручался за верность во зле». Если бы вам, читатель, предложили такого персонажа для присмотра за вашим хозяйством - вы бы хотя бы немного встревожились? А ведь именно этого Ирода отправили в Углич править хозяйством вдовствующей царицы, надзирать за слугами и за столом…

Вместе с Битяговским в Углич приехали его сын Данила и племянник Никита Качалов. Здесь их уже ждали подкупленная Волохова, мамка царевича, и ее сын Осип, также посвященный в обстоятельства готовящегося покушения.

15 мая 1591 года в субботу, в шестом часу дня, царица с сыном возвратились из церкви и готовились обедать. Слуги уже носили кушанья, как вдруг, непонятно зачем, мамка Волохова позвала Дмитрия гулять во двор. Царица якобы собралась идти с ними, но замешкалась. Кормилица не отпускала царевича, но Волохова силой (!) вывела Дмитрия вместе с кормилицей из горницы в сени и к нижнему крыльцу. Тут перед ними предстали Осип Волохов, Данила Битяговский и Никита Качалов. Воло-хов, взяв Дмитрия за руку, зловеще сказал:

«Государь! У тебя новое ожерелье!»

«Да нет, старое…», - доверчиво улыбаясь, ответил Дмитрий.

Волохов выхватил нож и попытался ударить им царевича в шею, но нож выпал из его рук. Закричав от ужаса, кормилица обхватила своего питомца, но Данила Битяговский и Никита Качалов вырвали ребенка из рук женщины и хладнокровно зарезали его. Бросив агонизирующего царевича, они кинулись бежать. Как раз в это время на крыльцо вышла царица…

Спустя несколько минут тишину города разорвали гулкие звуки набата: пономарь Спасо-Преображенского собора, бывший на колокольне и ставший невольным свидетелем трагедии, созывал народ. Горожане сбежались ко дворцу и увидели бездыханное тело царевича и бьющихся в истерике царицу и кормилицу. Где-то поблизости оказались и убийцы, пытавшиеся скрыться в разрядной избе. Их схватили и убили. На крыльце появился Михаил Битяговский, крича, что царевич зарезался сам в припадке падучей болезни; его закидали камнями, настигли и убили вместе с неким «клевретом» его, Данилой Третьяковым. Убили и слуг Михаила, и каких-то подвернувшихся под руку мещан, и «женку юродивую», которая жила у Битяговских, оставили в живых только мамку Волохову для «дачи показаний»…

Почему «народный гнев» истребил главных заговорщиков, пощадив Волохову - какие такие она могла дать «показания»? Сколько времени горожанам потребовалось на поиски и расправу убийц? Почему убийцы не успели скрыться? Может быть, потому, что и не пытались? А не пытались потому, что не были убийцами и не чувствов или за собой никакой вины?

Комиссия по расследованию убийства пришла к выводу, что царевич «зарезался сам», ранив себя ножом в припадке эпилепсии. Из допрошенных родственников царицы Михаил Нагой заявил, что ребенка зарезали;

Григорий Нагой показал, что, играя с ножом в «тычку», царевич ранил сам себя; Андрей Нагой сказал, что не видел никаких убийц и не знает, кто мог бы это сделать. Нянька царевича Василиса Волохова описала, как в припадке эпилепсии царевича «бросило о землю, и тут царевич сам себя ножом поколол в горло».

А спустя четырнадцать лет, когда московский трон уже занимал мнимый Дмитрий, Василий Шуйский, в 1591 году возглавлявший следственную комиссию и, как никто, знавший истинные обстоятельства дела, в сердцах бросил: «Черт это, а не настоящий царевич; вы сами знаете, что настоящего царевича Борис Годунов приказал убить».

Так самоубийство или убийство?

… Рассмотрев результаты следствия, боярская дума решила, что «судьба царевича была в Божьих руках, а на все Его воля». Протоколы следствия, впрочем, остались тайной для большинства современников, и в народе знали только о смерти царевича - внезапной и необъяснимой.

Есть в угличской трагедии и эпизод, оставшийся для большинства историков труднообъяснимым. В полночь после рокового дня в Ярославле у ворот дома англичанина Горсея появился живший в ссылке в Ярославле брат вдовствующей царицы Афанасий Нагой. Вышедшему на стук Горсею Нагой объявил, что Димитрию около шести часов дня «дьяки» перерезали горло, а на это преступление их подучил Борис Годунов. Нагой добавил, что царица Мария отравлена или испорчена, и просил поскорее дать ему какое-нибудь средство. Горсей дал ему какой-то бальзам. А наутро уже весь Ярославль знал о смерти царевича и о том, что за спиной убийц стоял Борис Годунов.

Афанасия Нагого в день убийства в Угличе не было, и сыскная комиссия даже не привлекала его к допросу в качестве свидетеля. Откуда же уже спустя шесть часов он знал все подробности трагедии? Очевидно, что от кого-то, срочно приехавшего из Углича. А не было ли с этим загадочным посланцем… раненого или измученного дорогой царевича Дмитрия, ради спасения которого и просил среди ночи Афанасий Нагой у Горсея целебный бальзам?

Несмотря на выводы следственной комиссии, версия Нагих о том, что царевича убили по приказу Годунова, преобладала в общественном мнении. По всей Москве тайно шептали, что все устроено Годуновыми. Толковали об «измене» Годунова и об его стремлении завладеть троном. Чтобы заткнуть этим шептунам рты, правительство совершило массовые казни жителей Углича (погибло около двухсот человек), Нагих отправили в тюрьму, а царицу Марию постригли в монахини…

Слухи о том, что царевич жив, пошли сразу после смерти царя Федора Иоанновича. Говорили, что в Смоленске видели какие-то письма от Дмитрия. Француз Яков Маржерет в 1600 году писал, что «некоторые считают Дмитрия Ивановича живым».