Андрей Никитин - Основания русской истории

Сопоставление известий «баварского географа» о росах и фризах на Днепре/Дунае с заметкой Бертинских анналов и текстами ПВЛ приводит к любопытному заключению, что речь в них действительно может идти о «днепровской руси», вскоре распространившейся и на северные берега Черного моря, поскольку именно в Киеве мы находим подтверждение титулования русского князя "хаканом" («каганом») 39, идущее, по всей видимости, от хазар и находящее соответствие в упоминании «хазарской дани» как следа непосредственных контактов «полян» с хазарами. Поскольку эта «русь» уже являла собой полиэтническое образование на славянской основе, представляется в высшей степени вероятным, что именно с одним из ее представителей (т.е. «русином») встретился в Корсуне Кирилл-Константин, брат Мефодия, впервые познакомившийся с «роусьскыми писмены» («обрете же тоу еваггелие и псалтирь роусьскыми писмены писано, и чловека обреть глаголюща тою беседою»40), т.е.

37 Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1989, с. 51.

38 Любавский М.К. История западных славян (прибалтийских, чехов и поляков). М., 1917, с. 21; Нидерле Л. Славянские древности. М., 1956, с. 114 и др.

39 Молдаван A.M. «Слово о законе и благодати» Илариона. Клев, 1984; Высоцкий С.А. Древнерусские надписи Софии Киевской XI-XIV вв. Киев, 1966, с. 49.

40 Лавров П.А. Материалы по истории возникновения древнейшей славянской письменности. // Труды Славянской комиссии, т. I. Л., 1930, с. 12 («Житие Константина Философа» по рукописи XV в., быв. МДА).

с уже существовавшей у росов письменностью, благодаря своей простоте вытеснившей впоследствии созданную для моравов «глаголицу».

Во-вторых, и это тоже любопытно, оба источника играют роль terminus post quern для появления росов на самом Черном море, в том числе и в Крыму, поскольку для византийцев они еще «народ неизвестный», и terminus ante quern для появления ватаг «росов» в Поднепровье (или Подунавье). Последнее обстоятельство отразилось в ПВЛ новеллой о захвате Киева Аскольдом и Диром с их последующим набегом на Царьград под 6374/866 г., рассказ о котором был заимствован из перевода хроники Георгия Амартола41. Сомнение может вызвать только фраза, что Аскольд и Дир «начаста владети Польскою землею» [Ип., 15], которая становится «Руской» лишь после захвата Киева Олегом [Ип., 17], однако такая интерпретация событий могла подчеркивать незаконность претензий авантюристов, бывших «ни князя, ни роду княжя». Поэтому действительно первым русским князем, который имел право объявить Киев «мати городомъ рускымъ», а землю «полян» - «Русской землей», был именно Олег, «князь по рождению», как о том свидетельствует сохранившийся договор с греками 911г.

В отличие от "полян", этноним "словене" оказался более устойчив в тексте ПВЛ. После рассказа о «призвании Рюрика» и захвата Киева, когда «словене» становятся «русью» [Ип., 17], этот этноним употреблен в ст. 6415/907 г., излагающей обстоятельства похода Олега на Царьград, причем, в отличие от других племен, «словене» получают свою долю в виде «кропийных» (т.е. шелковых) парусов. Затем «словене» упомянуты в войске Игоря под 6452/944 г., а в ст. 6488/980 г. участвуют в походе Владимира на Полоцк из Новгорода вместе с «варягами», кривичами и чудью. Далее «словене» названы в конце ст. 6496/988 г. в «новгородской обойме» племен («мужи лутши отъ словенъ, и отъ кривичъ, и от чюдий, и отъ вятичь» [Ип., 106]) и выступают в ст. 6526/1018 г. вместе с «русью» и «варягами» из Киева против Болеслава на Буг. Последний раз «словене» упомянуты как вышедшие из Новгорода с «варягами» Ярослава в ст. 6542/1034 г. для отпора печенегам, но в последующей битве участвуют вместе с «кыянами» и «варягами» уже под именем «новгородцев» [Ип., 138].

Из такого обзора, охватывающего все упоминания «словен» в тексте ПВЛ, можно видеть, что за исключением событий, связанных с Олегом (захват Киева, поход на Царьград) и - по инерции - с Игорем, когда в соответствии с исходным преданием о

41 Шахматов А.А. «Повесть временных лет» и ее источники. // ТОДРЛ, IV. М.-Л., 1940, с. 48-49.

Рорике/Рюрике, пришедшем с «русью» «первее к словенам», оба этнонима упоминаются вместе, лексема "словене" оказывается синонимом лексемы "новгородцы", т.е. отмечает литературную традицию, а не историческую реальность. Таким образом, этот этноним в ПВЛ выступает необходимым звеном-посредником, связующим «русь» со «словенами» в более широком, чем только племенном смысле, позволяя автору «Сказания о грамоте словенской» утверждать тождество языка «славен» и «руси»: «А словенескъ языкъ и рускый один…» [Ип., 20].

Посмотрим теперь на употребление лексемы "русь" в ПВЛ, хотя сам факт написания и кардинальной переработки многих сюжетов ПВЛ в первой половине XII в. делает такой анализ малоперспективным и не слишком убедительным. Впервые этноним «русь» мы встречаем в перечне «варяжских племен», интерполированном в заимствованный у Амартола фрагмент недатированного «введения». В этом же смысле он использован в ст. 6360/852, 6370/862, 6390/882, 6406/898, 6415/907, 6420/912 (когда в договоре с греками впервые фиксируется лексема «русин»), 6449/941, 6452/944, 6479/971, 6495/987, 6496/988 гг. и, наконец, в ст. 6551/1043 г. о последнем походе «руси» на Царьград. С наибольшей вероятностью к «Сказанию о грамоте словенской», т.е. к древнейшему слою ПВЛ, можно отнести упоминания «руси» в ст. 6370/862, 6390/882 и 6406/898 гг. и в договорах 6420/912 и 6453/945 гг., тогда как «договор 6479/971 г.», подобно «договору 6415/907 г.», похоже, является продуктом литературной деятельности «краеведа» в первой половине XII в., о чем я пишу в соответствующем месте. Особый интерес вызывает тот факт, что, за исключением описания похода на греков, этноним "русь" (как, впрочем, и другие этнонимы, кроме "деревлян") полностью отсутствует в рассказах о смерти Игоря, мести Ольги, поездки Ольги в Царьград и о юности Святослава, будучи в ряде мест заменен "кыянами". Так что на причастность этих сюжетов собственно русской истории указывают только редкие определения типа "князи рустии", "сынове рустии" и "земля Руская", внесенные автором-обработчиком XII в.

Последние упоминания о народе «русь» исследователь обнаруживает в сюжетах, связанных с крещением Владимира (ст. 6495/987 и 6496/988 гг.), к которым по своей стилистике примыкает безусловно аутентичный фрагмент 6551/1043 г., где этноним "русь" оказывается субъектом повествования, подобно текстам о событиях первой половины и середины X в. Стоит отметить, что этот рассказ о походе Владимира Ярославича на Царьград отличается стилистическими особенностями как от окружающих его

текстов, так и от «хроники Ярослава», заканчивающейся ст. 6532/1024-6534/1026 гг.