Андрей Никитин - Основания русской истории

16 Успенский сборник…, с. 66.

17 Там же, с. 66-68.

имя которого оказалось табуировано только в XII в., о чем почему-то не подумал М.Ф.Котляр, попытавшийся опровергнуть легенду ПВЛ о «Святополке Окаянном», повторив аргументы своих предшественников, Н.Н.Ильина и М.Х.Алешковского18.

Стоит также напомнить, что «повар торчин», зарезавший Глеба, для 1016 г. оказывается таким же безусловным анахронизмом, как «варяги», поскольку сами торки, гонимые половцами, появились в окрестностях Киева лишь в середине 50-х гг. XI в., а «подручными» киевских князей стали только полвека спустя. Так, первое упоминание о торках, действующих заодно с дружинниками Владимира Всеволодовича, в ПВЛ находится под 6603/1095 г. в рассказе об убийстве половецких ханов Китаня и Итларя [Ип., 218]. Тем самым, в рассказе о смерти мучеников снова проявляется ситуация конца XI - начала XII века, использованная для воссоздания событий второго десятилетия XI в.

Такое наблюдение подтверждает и тот беспрецедентный в истории факт, вызывавший недоумение у всех исследователей данного сюжета, что имя «Святополк» на протяжении XI и XII вв. продолжает употребляться потомками Ярослава Владимировича (кроме Святополка I, летописью отмечены Святополк Изяславич (1050 - 1113), сын Изяслава Ярославича; Святополк Мстиславич (до 1132 - 1154), сын Мстислава Владимировича; Святополк Юрьевич (до 1157 - 1190), сын Юрия Ярославича, князя туровского; наконец, Святополк, боярин галичский, упоминаемый под 6681/1173 г.), и получает одиозный оттенок только к концу XII в. по мере распространения «Сказания…», ПВЛ и утверждения «борисоглебовского» культа, сменившего ранее существовавший «глебоборисовский»19. Другими словами, до конца XI в. и даже позднее, пока происходило формирование культа Бориса и Глеба (а первоначально - Глеба и Бориса, как убедительно показал М.Х.Алешковский20), снача____________________

18 Котляр М.Ф. Чи Святополк убив Бориса i Глiба? // УIЖ, 1989, № 12, с 110-122.

19 Нет никаких фактических оснований принять предположение А. А. Шахматова о первом перенесении мощей Бориса и Глеба в церковь в 1020 или 1026 году (Шахматов А.А. Разыскания…, с. 58), на основе которого М.Д.Приселков выстроил гипотезу о канонизации братьев тогда же архиепископом Иоанном Охридским, выступавшим в качестве главы не только болгарской, но также и русской Церкви {Приселков М.Д. Очерки по Церковно-политической истории Киевской Руси Х-ХП вв. СПб., 1913, с 41-43).

20 Алешковский М.Х. Русские глебоборисовские энколпионы…; он же. Повесть временных лет. Судьба литературного произведения в древней Руси. М., 1971, с. 83-93.

ла чюдотворцев-целителей и лишь затем преобразованных в небесных патронов русских князей-воителей, имя Святополка не было предано проклятию и табуированию.

Вот почему правомерно задаться вопросом: действительно ли он был братоубийцей, как то утверждают ПВЛ и «Сказание…»?

Но если встает сомнение в виновности Святополка, то неизбежно возникают и другие вопросы: кто такие Борис и Глеб, имена которых, похоже, изначально не были связаны друг с другом? Почему уже в 90-х гг. XI в. культ Глеба обнаруживается вместе с частицей его мощей в чешском Сазавском монастыре, почему их происхождение (в первую очередь - Бориса) легенда связывает с «матерью-болгаркой»? Каким образом в Константинополе, Церковь которого всегда с неприязнью относилась к появлению иноязычных святых, оказывается в конце XII в. не только икона Бориса и Глеба, но даже посвященный им храм, как о том сообщает новгородский архиепископ Антоний, в миру Добрыня Ядрейкович? Описывая святыни Константинополя в 1200 г., он замечал: «У алтаря (в Софии. - А.Н.) на правой стране… поставлена икона велика святыхъ Бориса и Глеба», «а во Испигасе граде есть церковь святыихъ мученикъ Бориса и Глеба: въ томъ граде явишася святии, и исцеления многа бываютъ отъ нихъ»21. Свидетельство новгородского архиепископа о том, что еще на рубеже XII-XIII вв. Борис и Глеб почитались в пригороде Константинополя только как целители, чрезвычайно любопытно, поскольку должно иметь какое-то основание в их жизни и подвиге, а это остается нам до сих пор неизвестным, еще раз убеждая в необходимости проведения всестороннего исследования становления их культа, в первую очередь в Византии, что возможно лишь при отказе от той беспочвенной (в интерпретации «Сказания…» и ПВЛ) легенды, которая постепенно преобразовывалась вместе с их иконографией.

В том, что князья-мученики Борис и Глеб первоначально имели иные легенды, или, наоборот, «наложились» на каких-то других персонажей, убеждают наблюдения М.Х.Алешковского над «глебоборисовскими» энколпионами. Археолог обнаружил, что имена обоих святых первоначально чеканились на уже готовых отливках, причем чеканщики часто путали «братьев»22. Судя по тому, что надписи делались не на модели, а уже после отлив____________________

21 Книга Паломник. Сказание мест святых во Цареграде Антония, архиепископа Новгородского в 1200 году. Под ред. Хр.М.Лопарева. // ППС, т. XVII, вып. 3 (51). СПб., 1899, с. 16 и 33).

22 Алешковский М.Х. Русские глебоборисовские энколпионы…, с. 105.

ки в старых, не совсем четких матрицах, для утверждения и прославления культа новоявленных мучеников русская Церковь использовала формы уже имевшихся энколпионов, путем надче-канки имен превращая изображенных на них святых в Глеба и Бориса. Соответственно, со временем менялся и внешний облик «братьев» - менялись их прически, появлялись усы и борода, «однако, - писал исследователь, - все эти признаки либо отсутствуют на энколпионных изображениях, либо встречаются вперемежку у обеих фигур, как и любое из двух имен братьев»11.

С другой стороны, следует заметить, что имена «Борис» и «Глеб» и раньше могли быть окружены ореолом святости. Имя «Борис» перестало быть языческим уже в начале X в., когда был канонизирован болгарский царь Борис-Михаил, крестивший Болгарию24, а потому безусловно признанный греческой Церковью. Об этом косвенно свидетельствует указание на «мать-болгарку» Бориса Владимировича, а Шахматов задавался вопросом: «В 1072 г. было перенесение мощей св. Бориса и Глеба в новую церковь; днем перенесения избрано 2-е мая25. Не в память ли Бориса (болгарского), скончавшегося 2-го мая 6415 (907) года?»26

Что же касается «Глеба», то с какой бы осторожностью ни относиться к сведениям, содержащимся в «Истории Российской» В.Н.Татищева, нельзя игнорировать его сообщение о брате (опять «брат»!) Святослава Игоревича «Улебе», фигурирующем в договоре Игоря с греками, о котором историк в примечании пи____________________