Игорь Литвинцев - Два шага назад и в светлое будущее! Но вместе с императорами. Том II. Моя наполеониада

В свободное от уроков время оставить его дома можно было только в тех случаях, когда она начинала рассказывать про военные подвиги своих предков и исторических героев. Немалую долю среди них занимали и подробности сражений за свободу еще недавно независимой Корсики. И опять в ее воспоминаниях постоянно всплывала личность Паоли 9 9 Я уже упоминал выше, что в бытность тесного сотрудничества Паскуале (Паскаля) с ее мужем и знакомства с ней в Корте Паоли всегда относился к Летиции с большим уважением и даже восхищением и называл супругу своего секретаря «сельской Корнелией». Почему сельской, мне понятно, по сравнению с Римом Корте – действительно деревня. Но как он мог предвидеть, что она нарожает почти столько же детей, как и матрона Корнелия, дочь Сципиона Африканского? Прямо провидец какой-то. .

Дети, приемы, легкомысленный муж, куча забот по дому в условиях вечной нехватки денег. А тут еще дополнительная нагрузка. Так как ее отчим Франц Феш умер вскоре после замужества дочери, а мать отошла от дел, Летиция фактически стала еще и второй матерью их ребенка Жозефа, который, как и Наполеоне, любил и уважал ее всю жизнь. (После падения Императора, уже будучи кардиналом Франции, он оставил службу и уехал с ней в Рим, где они и прожили до самой смерти Летиции.)

Только накормить их всех чего стоило, даже при наличии кухарки и помощи родственниц, которые готовили, времени уходило уйма, хотя каждодневный рацион Наполеоне и его братьев и сестер мало чем отличался от того, что получали их сверстники в семьях зажиточных крестьян. (Их пища состояла главным образом из кукурузной поленты, рыбы, иногда мяса, сыра из овечьего или козьего молока, оливок, инжира, вишен и каштанов. Муку, вино, оливковое масло, фрукты семья получала из собственных владений).

И еще раз насчет распределения материнского времени, как уже отмечал выше, Летиция не пропускала ни служб, ни молитв. И еще находила возможность постоянно заниматься развитием и обучением детей. Где-то прочитал: воспитывала детей в корсиканской строгости, но и заботилась об их развитии с корсиканской самоотверженностью. И они потом это оценили (по мере их индивидуальной способности сопереживать и оказывать поддержку – про Феша уже знаете. С родными сыновьями и дочерями получилось похуже).

И Наполеон всю жизнь старался сделать для матери все возможное (конечно, такими способами, какие считал правильными – например, засыпал деньгами).

И опять повторюсь, очень любил и ценил ее, в том числе и за ее ум. В семье она практиковала такие вещи, которые никто на Корсике не делал: обливала по утрам сыновей для закаливания холодной водой (правда, сообщение об этом малодостоверно – нашел только одно), а по вечерам от рассказов постепенно перешла на чтение исторических книг (может, какие-то принесла с собой, но библиотека в доме и до этого была). Вот откуда у Наполеоне пошло увлечение и Александром Македонским, и Цезарем. При этом ненавязчиво прививала им любовь к собственному чтению ( со слов брата и собственных начал много читать уже дома. Впоследствии утверждал, что в 9 лет сам прочитал «Новую Элоизу» Руссо) и приобретению знаний. Не знаю – продолжилась ли эта традиция потом, с ростом количества детей, но для двух старших братьев мама придерживалась ее неукоснительно.

А своему любимцу, отвоеванному у смерти, которая долго не хотела его отпускать, прививала еще и страстное желание величия и славы! Вот тут у нее все получилось. Я засомневался в продолжении традиционных чтений по мере возрастания числа деток, потому что уже у Жозефа (судя по его воспоминаниям) смысл читаемого в основном пролетал мимо ушей. И назавтра он уже с трудом мог что-то вспомнить, зато у Наполеоне все застревало в голове намертво. Абсолютная память была врожденной. Пересказывал услышанное запросто, без разницы, через несколько дней или месяцев.

А вот с его грамотностью ни она, ни родственники, ни школа ничего не могли поделать. Писал всегда с преогромным количеством ошибок. Но зато свои мысли о прочитанном мама научила его излагать четко, ясно и просто. Вспомните – сколько ему было лет? А ведь это у нее тоже получилось.

И еще одно, самое интересное, а, может, и главное – все время подбивала его мечтать и фантазировать. Никогда ни Летиция, ни Наполеон не рассказывали остальным, как родился их тайный союз двоих мечтателей о его будущем. (Я себя спрашивал – откуда же это узнали биографы? Но потом пришел к выводу – экстраполировали поведение взрослого человека к его детству. Иначе почему бы Наполеоне вырос мечтателем, да таким, что даже совсем посторонним, но умным и наблюдательным людям, как, например, Меттерниху, это бросалось в глаза?)

Сын рос и знал, что мать ждет от него превращения в нового Александра и Цезаря, причем желательно в них обоих одновременно. И сам этого тоже страстно желал. Потом это было основным из его способов психологического поддерживания себя в Бриенне. Остаться одному и отдаться мечтам, веря, что его настоящее полное мучительных трудностей – это просто ступень к их исполнению.

А теперь я приглашаю вас перейти к самой запутанной странице в жизни Летиции. Ее странных и неоднозначно оцениваемых разными биографами отношений с французским генералом-губернатором Корсики графом Луи Шарль Рене де Марбефом.

Про ее несомненную привлекательность в юности и потом ярко выраженную красоту итальянской матроны я уже упоминал. В 14 лет она была одной из самых очаровательных барышень острова (сохранился ее портрет) и осталась красавицей, сохранившей шарм и после 30 лет (если верить неким запискам секретаря губернатора, на которые ссылается один из французских авторов, его шеф был покорен «чарами прекрасной Летиции, самой привлекательной женщины в Аяччо»).

Все тот же губернатор де Марбеф называл ее еще и самой поразительной женщиной Аяччо. Значит, действительно дело не только во внешней красоте, но и в «чарах», красоте внутренней. Чем-то она прямо притягивала его, и очень сильно. Возможно, своей многогранной натурой: в ней совмещался и искренний народный патриотизм, и аристократическое благородство. Умение проводить приемы высокого французского начальства (включая, конечно, и его самого), заезжих гостей и приятелей мужа, таких вот совершенно разных людей. Возможно, его поражали ее способности к неординарному и достаточно суровому воспитанию детей в условиях, оставляющих желать много лучшего. И уж наверняка истинная вера и мамы, и любимого сына в неизбежную будущую славу последнего. (А если вера есть, то и харизма, и лидерские качества появятся и проявятся. Так и случилось с Наполеоне уже в детстве.)