Стивен Амброз - День «Д». 6 июня 1944 г.

Но не совсем. Мобильность сил союзников и их господство на море и в воздухе заставляли немцев рассматривать любое подходящее для высадки побережье в качестве возможного плацдарма наступления. 19 марта на совещании в Берхтесгадене Гитлер так обрисовал сложившуюся ситуацию: «Ясно, что англо-американское вторжение на Западе неизбежно. Никто не знает, где и как оно произойдет, и на этот счет сейчас трудно делать какие-либо догадки». Но их надо было делать, несмотря на непроницаемость операции «Фортитюд» и секретность действий командования экспедиционными силами, Самолеты-разведчики зафиксировали строительство судов в южных английских портах Саутгемптон и Портсмут. Однако Гитлер посчитал, что такие сведения фактически бесполезны. «Концентрация сооружения десантных кораблей в каком-то одном месте еще не указывает на какой-либо конкретный район предполагаемого вторжения на нашем протяженном Западном фронте от Норвегии до Бискайского залива, — сказал он. — Эти доки могут быть передвинуты при плохой видимости, что еще больше введет нас в заблуждение».

Однако Гитлер не переставал думать о возможном направлении предстоящего англо-американского нападения. Он предполагал, что высадка, вероятнее всего, произойдет в районе Шербура или Бреста. Но фюрер ошибался.

Адмирал Теодор Кранке, командующий западной военно-морской группировкой, считал, что союзники вторгнутся между Булонью и Шербуром, либо в Котантене, либо в устье Орны, Сены или Соммы, что уже было ближе к истине, хотя точность прогноза в целом сомнительна, поскольку между Булонью и Шербуром пролегает почти весь Ла-Манш.

Роммель полагал, что главный удар придется на Па-де-Кале. Здесь он проводил большую часть времени, инспектируя и направляя строительство оборонительных укреплений. В начале мая фельдмаршал обратил внимание на юго-западное направление, заметив генерал-лейтенанту Герхарду фон Шверину, командующему отборной 116-й бронетанковой дивизией 15-й армии: «Нападения можно ожидать с любой стороны устья Соммы».

Но вся информация, поступавшая к немцам, указывала на Па-де-Кале. Воздушная активность экспедиционных сил подкрепляла деятельность «Фортитюда». Разведывательные самолеты появлялись над расположением 15-й армии вдвое чаще, чем над 7-й. В десять раз выросло число налетов на объекты к северо-востоку от Сены. Все это убеждало Роммеля в том, что главное направление удара — Па-де-Кале. И он был готов отразить наступление.

27 апреля немецкие торпедные катера Schnellbootes, которые союзники называли E-boats (по первой букве E — enemy — враг), осуществили рейд под кодовым названием «Тигр» на верфи, где строились десантные суда, и потопили два корабля. Для англоамериканского командования потеря более чем 700 человек оказалась серьезным провалом, а для вермахта полученная информация об учениях противника на Слептон-Сендс на южном побережье Англии была более чем полезной. Гитлер сразу понял, что к чему. Хотя он никогда не бывал ни в Великобритании, ни на Котантене или Кальвадосе, фюрер сделал весьма важное топографическое наблюдение. Он отметил сходство Слептон-Сендс и пляжей Котантена (поэтому союзники и проводили уЧения на этом южном берегу Англии) и потребовал немедленно приступить к усилению обороны в низовьях Нормандии.

В очень ограниченные сроки это было сделано. 29 мая еженедельное обозрение разведки включало короткое, но тревожное сообщение: «Наблюдающееся в последнее время передвижение германских наземных сил на Шербур, похоже, указывает на то, что район Гавра — Шербура рассматривается немцами в качестве вероятного, а может быть, и главного направления наступления». Проникли вермахт в секреты операции «Оверлорд»? Только дальнейшие события могут это показать. Пока же главные танковые силы оставались к северо-востоку от Сены, в распоряжении 15-й армии.

Когда? Указание Моргана гласило: «В ближайшее время». Март уже прошел. В любом случае неизбежные весенние штормы на Кальвадосе исключали возможность развертывания наступательного плацдарма на побережье. 1 апреля — дата, предложенная Объединенным комитетом начальников штабов, не подходила также из-за неопределенности и непредсказуемости погоды в Ла-Манше. Кроме того, из-за таяния снегов Красная Армия не смогла бы начать действия, скоординированные с союзниками. Морган выбрал 1 мая. Когда Эйзенхауэр принял командование, он передвинул плановую дату наступления на 1 июня с тем, чтобы располагать большим количеством времени для производства десантных судов.

«Плановая дата» означает, что командование экспедиционными силами могло избрать любой удобный день для проведения операции после 1 июня. Но необходимо было учесть ряд объективных обстоятельств, прежде всего положение Луны и состояние прилива. Моряки хотели, чтобы преодоление Ла-Манша происходило в светлое время суток. Это, как они считали, обеспечило бы лучшее управление тысячами десантных судов, помогло бы избежать возможных столкновений и более эффективно использовать огневую поддержку. Генералам авиации свет нужен был для того, чтобы с наибольшим результатом нанести бомбовые удары до высадки первых эшелонов. Армейские командиры настаивали на том, чтобы переправиться через пролив ночью и выходить на берег ранним утром: тогда у пехоты будет целый день, чтобы закрепиться на захваченных позициях.

Роммель полагал, что союзнические войска для высадки используют самый высокий уровень прилива, который даст им наикратчайший путь к берегу. Но это лишь показывает его плохую осведомленность о возможностях амфибий. С самого начала командование экспедиционными силами решило использовать эффект нарастания приливной волны, чтобы десантные суда могли свободно высаживать людей на пляж и оставаться на плаву.

В ночь пересечения Ла-Манша нужно было, чтобы Луна светила хотя бы наполовину — помогала и десантному флоту, и парашютистам, готовым выброситься на территорию Франции за пять часов до назначенного часа «Ч».

Приливы при первых проблесках рассвета и при достаточном лунном освещении должны были произойти 5, 6, 7, а также 19 и 20 июня. Эйзенхауэр выбрал днем «Д» 5 июня.

Юго-восточное побережье Котантена и Кальвадос в Нижней Нормандии определены как направление главного удара. 5 июня — день начала наступления. Час «Ч» — рассвет.

Роммель даже не подозревал, что союзникам недоставало десантных судов. У него сложилось совершенно противоположное мнение. Двойные агенты постоянно снабжали его дезинформацией. Таким образом, фельдмаршал не имел точного представления о начале англо-американского вторжения. В апреле он еще думал, что наступление произойдет в первую или третью неделю мая. 6 мая Роммель писал своей жене Люси: «Я с полной уверенностью готов встретить предстоящее сражение — оно может состояться 15 мая, но не раньше конца апреля». 15 мая фельдмаршал сообщал Люси: «Уже середина мая. И ничего пока не происходит… Думаю, что противнику потребуется еще несколько недель». 1 июня Роммель посмотрел схемы движения Луны и приливов и сказал, что не предвидит благоприятных условий для вторжения до 20 июня (по его расчетам, они должны были сложиться в результате сочетания высокой приливной волны и рассвета). На следующий день он написал Люси: «До сих пор нет никаких признаков того, что наступление вот-вот начнется».