Дмитрий Немельштейн - Закономерности и метаморфозы этногенеза. Пять очерков о закономерностях взросления народов

Таким образом, загнанные в горы хазары (не будем забывать, что эти горные области Северного Кавказа находились в пределах влияния Хазарского каганата и там проживали нахские племена), в дальнейшие несколько веков смешались с местными племенами, внеся существенный вклад в формирование современного вайнахского этноса. В дальнейшем, лишь небольшая толика хазар осталась, насколько это было возможно, верной иудаизму. Л. Н. Гумилёв считает, что это современные горские евреи – таты [10, с.39].

Сегодня они говорят на иранскомнаречии и их жизнь и быт ничем не отличаются от жизни и быта других северокавказских горцев, вплоть до культа оружия и обычая кровной мести.

Таким образом, когда У. Лаудаев говорит об участии в формировании чеченского этноса разнородных племён, то с большой долей вероятности среди них были и бежавшие в горы от нашествия Святослава хазары, говорящие на иранскомнаречии. Впоследствии это наречие вполне естественно сменилось местными нахскими диалектами.

О том же, как быстро могут протекать ассимиляционные процессы, говорит тот факт, что среди гребенских и терских казаков было немало таких, кто хорошо знал и знает до сих пор о своём чеченском происхождении [18, с.58].

Их прадеды, принявшие в своё время православие, пошли служить царю-батюшке в казачье войско целыми семействами. Надо ли говорить, что их потомки уже к началу XX-го века не говорили по-чеченски и считали себя русскими людьми. Вот что пишет о терских казаках – выходцах из чеченского рода Гуной глубокий знаток вайнахских древностей, доктор исторических наук Мовсар Ибрагимов:

«… часть рода во главе с Оьрза… перешла Терек и обосновалась там. Это место впоследствии назвали городом Оьрза (Оьрза гIала). Русское название станицы – Червлёная. Потомки Оьрза обрусели и сегодня называют себя терскими казаками, хотя помнят, что они из рода Гуной (Егоркины, Гришины, Бусунгуровы, Титкины, Полушкины и другие семьи)» [14].

Таким образом, опыт взаимодействия русско-славянского этнического элемента с хазарским получил дальнейшее продолжение в виде взаимодействия русского и чеченского этносов. Контакты русского этноса (в виде субэтноса гребенских казаков) с формирующимся чеченским, носящие поначалу спорадический характер, постепенно усиливались и, в конце концов, стали систематическими. Надо полагать, что это взаимодействие чеченцев с русскими затем не прерывалось вплоть до нашего времени, когда оно продолжает оставаться доминирующим фактором этногенеза чеченцев.

Несомненно, что два этноса – формирующийся чеченский и приобретающий горские черты русский – мирно сосуществовали на первых порах, совершенно не мешая друг другу. Социально-экономическая и демографическая ситуация ещё не вызрели до такой степени, когда один этнос – более зрелый – стал препятствовать развитию другого – более молодого. А вызревала эта ситуация не одну сотню лет.

Надо заметить, что значительное увеличение количества русских людей на Северном Кавказе теснейшим образом связано с процессом собирания русских земель в единое государство под главенством Москвы [6, гл.2].

При этом надо хорошо осознавать, что многие русские княжества и земли признавали власть московского князя отнюдь не добровольно. Жители той или иной земли видели в факте объединения угрозу посягательства Москвы на их независимость, и десятилетиями, а иногда и столетиями, активно сопротивлялись этому объединению всеми доступными методами, и очень часто с помощью оружия. Это сегодня мы можем говорить обо всём этом как о естественном процессе, сплотившем различные этнически близкие общности в единую этническую общность – русский народ. Тогда же объединительная политика Москвы, нередко проявлявшаяся как военная экспансия, многими, если не большинством соседствующих с Москвой княжеств и их населением, воспринималась как зло. И если основная масса населения этих земель вынуждаема была мириться с этим обстоятельством (которое объективно вело к стабильности в перспективе, чего так жаждала всё та же основная часть населения), то немалая, политически активная часть населения, с тем же обстоятельством мириться не хотела. Одной из форм сопротивления мощному давлению Москвы было бегство многих и многих из родных мест туда, где их свободе, как им казалось, никто не угрожал. Так, в итоге, масса беглецов из Рязанского княжества появилась и начала расселяться на равнинных и даже горных участках нынешней Чечни [19, с.26].

Известно, что Рязанское княжество окончательно потеряло свою независимость в 1521 году. При этом, в соответствии с общепринятой практикой центра, множество политически активных жителей Рязани было насильственно переселено в центральные районы Московского государства. Но, очевидно, что немалая их часть, предваряя насилие над собою и своими семьями, подалась с порубежья на юг, на Северный Кавказ, куда уже давно была проторена дорога русскими людьми, жаждущими вольности. Так, знаменитый посланник германского императора Максимилиана при московском дворе барон Герберштейн в своём сочинении «Записки о Московии» упоминает о русских людях, которые вместе с кабардинцами ушли из южнорусских степей к Пятигорью [8, с.58,]. Последнее массовое переселение рязанцев на Кавказ зафиксировано в первой четверти XVI-го века, когда, не желая ходить под Москвой, «рязанская вольница поднялась с своих насиженных мест по родным рубежам и двинулась на далёкий Терек…» [19, с.27].

Отмечу, что в этом движении русских людей на юг в те времена не было и намёка на плановую правительственную акцию. Переселение части южнорусского населения на Северный Кавказ представляло собой естественный процесс, который, к тому же, сурово порицался и, по возможности, пресекался московскими властями, стремившимися не допустить отток людских ресурсов любой ценой. Характерно, например, следующее обращение Ивана 3-го к опекунше малолетнего рязанского князя княгине Аграфене:

«Твоим людям служилым быть всем на моей службе, а ослушается кто и пойдёт самодурью на Дон в молодечество, их бы ты, Аграфена, велела казнити …, а по уму бабью не учнёшь казнити, ино мне их велети казнити» [19, с.27].

И хотя в данном случае речь идёт о запрете служилым людям уходить на Дон, это послание ясно обозначает общую позицию центрального правительства к такого рода переселениям. К тому же, подобные угрозы наверняка заставляли многих уходить уже с Дона на Северный Кавказ, где их уж точно не могла достать рука великого князя.