Александр Севастьянов - Золотой век русского искусства – от Ивана Грозного до Петра Великого. В поисках русской идентичности

Надо сказать, что хотя союза с турками у русских так и не случилось, но стремление к «миру и дружбе» на каком-то этапе было небезуспешным, несмотря на периодические столкновения на фоне русско-крымской затяжной необъявленной войны. Ведь европейцам, как и персам, очень хотелось, но так и не удалось втянуть Россию в войну с Турцией, несмотря на все дипломатические усилия Габсбургов и шахов. А Турция, в свою очередь, не могла себе позволить крупномасштабную войну с русскими, ведь она и без того сражалась на два фронта. В результате Москве удавалось успешно противостоять агрессии Бахчисарая – например, под Тулой в 1552 и 1555 годах, когда в результате кровавых сражений крымским татарам приходилось уносить ноги. Череда побед внушала царю успокоительную мысль о том, что татары уже не столь опасны, как бывало прежде.

Между тем, начавшаяся в 1558 году Ливонская война поставила Русское государство перед необходимостью тоже зачастую воевать на два фронта, поскольку ни Крым, ни Высокая Порта (как именуют турецкое правительство, султанат вообще) не оставляли надежд на восстановление мусульманской государственности в Поволжье под своим протекторатом. И это не было пустой угрозой.

В 1569 году семидесятитысячное татарско-турецкое войско во главе с крымским ханом Девлет-Гиреем и турецким пашой Каффы Насимом отправились в поход на Астрахань, чтобы переподчинить ее себе. К счастью, внутренние противоречия (крымский хан считал эти земли исконно татарскими и вовсе не хотел усиления там турецкого влияния) привели поход к неудаче, ибо крымчане повели войско безводными степями. Янычары подошли к цели совершенно измученными и без припасов, они не захотели ни сражаться, ни зимовать и ушли домой в виду подошедшего стотридцатитысячного московского войска. Урок был турками учтен, и вскоре Поволжье и вообще северное направление выпало из сферы их политических интересов, которые сосредоточились на линии Азов – Кавказ.

Переломным моментом стали 1571—1572 гг., когда русские силы вначале потерпели сокрушительный разгром, а потом взяли столь же сокрушительный реванш, надолго поставившей точку в отношениях Москвы и Бахчисарая. Дело в том, что посаженный Османами на крымский трон в 1551 году хан Девлет-Гирей ненавидел Русь, почти ежегодно тревожил ее набегами, требовал от царя Ивана Грозного восстановить независимость Казани и Астрахани и возобновить выплату ордынской дани, но теперь уже в казну Крыма. В очередной раз он обратился с этим требованием в 1570 году, грозя в противном случае разорить все Московское государство. А через год, воспользовавшись тем, что основные силы русского воинства сплотились на западном фронте под Ревелем, и собрав под свой рукой не менее 40 тысяч воинов, включая не только ногаев и татар-новокрещенцев, но даже и кабардинцев во главе с Темрюком (царским тестем, кстати), неожиданно и стремительно обрушился на Русь. Опричное войско с незначительным земским подкреплением не смогло отстоять Москву, силы были слишком неравны; к тому же часть населения, в том числе влиятельные люди, ожесточенные против царской опричнины, встала на путь измены. Не отважившись на приступ русской столицы, татары подожгли посады и слободы, а поднявшаяся буря мгновенно распространила огненный вихрь по всему граду; взорвались пороховые погреба, упали и расплавились колокола с колоколен, сгорел опричный дворец самого царя. Так и не получив здесь поживы, татары ушли от пепелища обратно в степь. А по дороге Девлет-Гирей «положил впусте у великого князя всю Рязанскую землю», как в батыевы времена, разорив 36 городов к югу от Оки и захватив богатую добычу и множество пленников (историки А. Зимин и Р. Скрынников называют цифру 10 тыс. чел., другие источники – до 60 тыс.), а еще десятки тысяч повсеместно умертвив. Если верить иностранным свидетельствам, до нашествия в Москве жило свыше 100 тыс. чел., а к 1580 году их стало всего не более 30 тыс.

Исключительно удачно сложившиеся обстоятельства привели Девлет-Гирея к исключительному же успеху и породили у него непомерное самомнение и амбиции, так что он похвалялся покорить всю Русь и восстановить в ней былые ордынские порядки. Как свидетельствует немец-опричник Генрих Штаден: «Города и уезды Русской земли – все уже были расписаны и разделены между мурзами, бывшими при крымском царе; было определено – какой кто должен держать». В начале июня 1572 года Девлет-Гирей уверенно двинулся с вновь собранным – втрое против прежнего – войском на Русь. Он опирался на политическую поддержку турецкого султана, подогревавшего его устремления и пославшего на сей раз в татарское войско не только своих советников и наблюдателей, но и семь тысяч янычар. Кроме того, агрессора поддержали восставшие по его наущению черемисы, остяки и башкиры, они ударили русским в спину (но были подавлены вооруженными людьми Строгановых).

А между тем Иван Грозный прекрасно усвоил преподанный ему в роковом 1571 году урок. И когда 120-тысячная орда, пройдя по Дону, остановилась у Угры и Оки, ее там уже ждали русские войска, менее многочисленные, но гораздо более боеспеособные, руководимые талантливыми князьями Воротынским и Хворостининым. 30 июля 1572 года у селения Молоди под Серпуховом началось жестокое сражение, в ходе которого дерзкие пришельцы за пять дней были полностью сокрушены, перемолоты, претерпели ужасную катастрофу. В беспощадных битвах нашли свою смерть не только сын, внук и зять Девлет-Гирея, но также и все до одного семь тысяч янычар, присланных султаном. В Крым вернулся лишь каждый пятый из числа участвовавших в походе воинов. Военный потенциал татарского Крыма был непоправимо подорван, у ядовитого змея оказались вырваны его смертоносные зубы. Позор 1571 года был полностью отомщен, а битва при Молодях должна по праву стоять в одном ряду с Куликовской, Полтавской, Бородинской и Сталинградской.

С тех пор сам Девлет-Гирей уже не смел творить набеги на Русь, а его преемники совершали лишь небольшие вылазки, избегая далеко заезжать на русские земли. Одновременно окончательно сам собой разрешился вопрос о принадлежности мусульманского Поволжья. Но что самое важное – надолго была подведена черта под русско-турецким противостоянием. Уже в 1574 году новый турецкий султан Мурад III, едва воссев на престоле, направил в Москву специального посла с извещением о своем воцарении; в истории отношений наших стран открылась новая страница, произошло дипломатическое примирение. Русско-турецкое вооруженное противостояние на несколько десятилетий отошло в прошлое. Все это отражалось на культурных связях, на судьбах русского искусства.

Турция между Европой и Персией

Претензии Османов на мировое господство требовали от Турции постоянного и чрезвычайного напряжения сил. Страна вела по всем направлениям нескончаемые войны, среди которых особо выделяются османо-мамлюкские (здесь они не рассматриваются), османо-габсбургские и османо-персидские. Вот краткий рассказ о них, позволяющий представить себе расстановку политических сил и характер исторического процесса в огромном регионе от Средиземноморья до Закавказья. Ведь России приходилось исходить из этих реалий.