Александр Севастьянов - Золотой век русского искусства – от Ивана Грозного до Петра Великого. В поисках русской идентичности

Но кто же и с какой целью мог изготовить роскошный шлем такого качества в Московской Руси между 1530 и 1533 годами, когда были еще живы оба венценосных рюриковича: отец и сын? Да еще с надписью «Аллах Мухаммед» куфическим письмом на арабском языке? Неужели русские мастера?

Прежде всего надо понимать: в младенческие годы Ивана Грозного не только не было в России «высокопрофессиональных мастеров, умевшие создавать парадное оружие, не уступавшее в роскоши восточным образцам», творивших, якобы, «в Москве, в Оружейной палате», но и самой Оружейной палаты, возможно, еще не было (впервые упомянута в источниках в 1547 году). Никаких оснований приписывать такого уровня работу русским мастерам, нет, как нет и никаких ее русских аналогов этого периода.

Поневоле приходит на ум только одна гипотеза: шлем сделан неким высокого класса мастером в Турции по заказу султана Сулеймана специально для подарка Василию Третьему, чтобы уважить его отцовское чувство 243 243 Аналогичное мнение высказала с. н. с. Музеев Кремля Елена Арутюнова в интервью ИТАР ТАСС после выступления иранского генконсула. Но в литературе оно пока не отражено. . Следует напомнить, что с 1523 между Московской Русью и Турцией были установлены обмен послами и мирные отношения, которые продолжались в общем и целом до 1541 года. В одно из таких посольств на пике добрососедства и мог быть сделан подобный подарок русскому суверену для его долгожданного сыночка.

Есть косвенное, но серьезное тому подтверждение: владельческая надпись маленькими русскими буквами идет ниже прославления Аллаха и Магомета, сделанного буквами очень большими и красивыми, стильными (куфика вообще чтима на Востоке как отменный декор для самых разных произведений прикладного искусства). Но вряд ли русский мастер – православный христианин – увлекся бы идеей стилизации до полного забвения религиозных приоритетов и стал бы так прославлять Аллаха и его пророка. Еще одно косвенное подтверждение – использование излюбленного турками цветка тюльпана в самом большом растительном орнаменте, идущем понизу шлема.

Единственное, что могло бы противоречить данной версии – форма этого боевого наголовья. Но сделанное Жуковым сравнение с раскопочными шлемами из Ипатьевского переулка снимает все сомнения: форма вполне восточная.

Можно лишь горько сожалеть, что этот изумительный по исполнению шлем был исхищен из Московского Кремля и находится сегодня в Королевской оружейной палате (Стокгольм), а потому не мог быть предварительно изучен русскими специалистами. Как пояснил в том же буклете Нильс Дрехольт, старший хранитель музея Ливрусткамарен, «при захвате Варшавы шведами под предводительством Карла Х Густава 30 августа 1655 г. было взято огромное количество трофеев как из Королевского дворца, так и из частных домов… Среди них и два великолепных русских шлема… Считается, что они были взяты поляками в Москве в 1611—1612 гг., в период Смутного времени». Что поделать…

Таким образом, мы вправе фиксировать заметное турецкое влияние на русское оборонительное оружие уже в первой трети XVI века.

* * *

Перенесемся теперь на сто лет вперед в XVII век и обратим свое внимание еще на один царский шлем. Это такой всемирно известный предмет, как «шапка ерихонская» 244 244 Ерихонские шапки, «ерихонки» были наголовьем царей, князей, воевод – не простых воинов. В Переписной книге Оружейной палаты 1686/1687 гг. ерихонским шапкам отведена целая отдельная глава. Купола этих шапок были разными – коническими и сфероконическими, но, как правило, все с наушами, назатыльником и козырьком со стрелой. Михаила Федоровича Романова (Россия, Москва, 1621 г., мастер Никита Давыдов; ОПМК №6). Перед нами бесспорный шедевр, один из самых прославленных и воспроизводимых, главный символ вообще русского оружейного искусства и самой Оружейной палаты Московского Кремля. В Переписной книге 1686/1687 шлем оценен в бешеную по тому времени сумму: 1175 рублей 245 245 Для сравнения: все строительство бесподобного храма Рождества Богородицы в Путинках (1649—1652) обошлось в 800 руб. .

Но! «Граненый купол этого шлема имеет восточное происхождение, о чем свидетельствует характер насеченного по его краю декора и выполненная в той же технике надпись: „Обрадуй правоверных обещанием скорой помощи от Аллаха и скорой победы“» 246 246 Государева Оружейная палата… – С. 305. . Таушировка золотой проволокой, глубокая, не поверхностная, золота не пожалели. Она обильно украшает весь шлем. Надпись же идет по нижнему, самому широкому ярусу подвершия и выполнена явно той же рукой, что и весь остальной декор, включая широкие канты понизу и поверху и три короны, симметрично разбросанные по тулову.

Можно добавить, что считать науши и назатыльник выполненными другой рукой, нежели купол, нет никаких оснований, судя по всему их оформлению и по аналогам, о коих ниже. Шлем по происхождению – восточный весь целиком и полностью, выполненный, несомненно, в турецкой столице Стамбуле.

Вот такой главный шлем русских православных царей…

Примечательную характеристику этому шлему выдают сотрудники Оружейной палаты: «В художественной отделке шлема своеобразно сочетаются мотивы русского орнамента с восточными надписями и изображениями западноевропейских корон. Поражает великолепное мастерство таушировки золотом по булатной стали» 247 247 Мартынова Т. В., Тихомирова Е. В. Золотой век русского оружейного искусства… – С. 27 ненум. .

Чье мастерство? Чья булатная сталь? Где там «русский орнамент»? Чья рука делала «восточные надписи» и «западноевропейские короны»? И одна ли рука, или их было несколько? На эти вопросы официального ответа в музейных описаниях нет.

Спрашивается: в чем же заслуга, в чем вклад прославленного русского мастера Никиты Давыдова, что сделал он сам, лично, для этого выдающегося памятника искусства? За что он получил из казны награду: отрез венецианской тафты и английского сукна? В чем его искусство? Это вполне ясно.

Во-первых, он отломал «родное» завершение нанóсной стрелки, которое, скорее всего, было булатным прорезным («на проем»), наподобие того, что мы видим на аналогичных ерихонских шапках князя Ф. И. Мстиславского (ОПМК №7) и той, что привез из Стамбула наш дипломат А. О. Прончищев (ОПМК №8). На ней мог быть нейтральный растительный орнамент, как в первом случае, а могла быть и надпись типа «Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет пророк его», как во втором случае. Скорее всего, именно она там и была, поскольку на шапке Прончищева, как и на шлеме Михаила Романова, и тоже на подвершии, насечена точно такая же золотая надпись: «Обрадуй правоверных обещанием помощи от Аллаха и скорой победы». Это шапка-двойник, явно сделанная в той же мастерской и украшенная, возможно, той же рукой. А значит, и завершения наносных стрелок могли быть одинаковы. Но такая надпись на царском шлеме, да еще на самом видном месте, была бы уж черезчур, вызывающе неуместна. Вот Давыдов и заменил ее на массивную эмалевую на золоте плашку – иконку архистратига архангела Михаила, покровителя русского воинства. Она стилистически никак не связана со шлемом в целом и исполнена далеко не столь прециозно, как таушированный декор, зато сразу придает шлему «православное звучание» (а кто там прочтет арабскую вязь на узком подвершии купола?).