Андрей Сахаров - Владимир Мономах

Уже в первые дни их совместной жизни Владимир узнал, что его жена отличается во многом от русских женщин - не только умеет хорошо вышивать, но нре-красно читает по-гречески и латыни, знает содержание древпих и нынешних философских трактатов, искушена в литературе. Она также умеет скакать на коне, стрелять из лука. Мономах все с большим любопытством приглядывался к зтой хмурой, молчаливой тоненькой женщине. А она все больше привязывалась к мужу, своему единственному теперь защитнику и оберегателю, прирастая к нему всей своей стремительной, замкнутой, страстной и честолюбивой душой.

Всю зиму 1075 года князья готовили поход на запад. Святослав отдавал часть своей черниговской дружины и посылал киевских нешцев во главе с тысяцким; Всеволод выделял переяславскую дружину. Олегу приказано было прибыть к началу весны к Киеву с ростово-суздальской ратыо, а Мономаху надлежало встречать русское войско во Владимире вместе с волынской дружиной и полком. Святослав намерен был ударить по чехам, союзникам Генриха IV и врагам польского короля, и тем самым отблагодарить Болеслава за отказ в помощи Изяславу, а заодно и наказать Братислава чешского, во владениях которого обретался долгое время бывший киевский кпязь. Кроме того, Святослав был снедаем жаждой известности. Победа иад пояовцами при Снови не снискала ему больших почестей. Как воителя и сильного властелина его не знали в окрестных странах. Единственно, чем пока прославился он, так это огромными накопленными богатствами. Теперь же русское войско должно было добыть в далеких землях славу и честь Святославу, прославить его мудрость и силу правителя.

После долгих колебаний во главе войска он послал двух двоюродных братьев - Владимира Мономаха и своего сына Олега Святославича. Старшим князем, несмотря па молодость, был назначен Мономах. Отец хорошо знал Олега. Он пылок, безумно храбр, благороден, подлинный рыцарь, но им движут лишь сердечпые порывы, которые зачастую оборачиваются недопустимыми в серьезных деь лах власти просчетами, неразберихой, а то и прямыми несчастьями. Он может выиграть поединок, даже битву, но далее Олег уже не смотрит; он как ребенок довольствуется малым успехом. Тот приносит ему большую радость. Владимир - другой. Кажется, что его вовсе не интересуют нынешние приобретения и потери; он собран, устремлен в будущее; давно уже перестал быть отроком, приобрел большую не но годам зоркость и зрелость. Этот может проиграть битву, по выиграет ноход. Опасный молодой соперник его сыновей. Но делать нечего, надо посылать старшим Владимира. Поход в сердце западных стран должен закончиться успешно. Он должен принести мировую славу киевскому князю, по обеспечить это из нынешних князей могут только три человека - Всеслав Полоцкий, Всеволод и Владимир Мономах. Но Всеслав - достоянный враг Киеву, я хорошо, что сидит смирно в Полоцке, не сеет смуту. Владислав - второй князь на Руси, и не с руки Святославу посылать в поход своего единственного брата. Остается Владимир.

В начале лета 1076 года русская рать собралась на Волыпп. Перед тем Владимир перевез чреватую' жену в Чернигов к отцу, подальше от незащищенного дикого поля, и теперь все его помыслы были устремлены па предстоящий поход.

От Владимира-Волынского к польской границе каждое войско двигалось особо. Впереди шли киевляне и черни-говцы, возглавляемые киевским тысяцким, следом шла рать Олега, а замыкал войско Владимир с переяславской и волынской дружинами. Воли войска опытные проводники из ляхов, которые встретили руссов па выходе. из города и теперь провожали их по польским землям.

Прошли Сандомир, потом, оставляя Краков па юге, двинулись к Калишу. Сюда же подошла и рать Болеслава во главе с одним из ого воевод. Руссы вышли на правый берег реки, ляхи стояли на левом берегу, молча смотрели друг на друга недавние противники, а нынешние союз-пики, потом руссы начали переправу, и далее обе рати двигались уже вместе. Польская рать заходила в города, своему же войску Владимир приказал в поселениях не задерживаться. Устраивали привалы либо в чистом поле, либо в лесу: князь не хотел, чтобы войско разбредалось по улицам - в этом случае неизбежны стычки с ляхами, дело может дойти и до серьезных схваток, потому что русским дружинам ничего пе стоило взять па щит любой город Болеслава. После Калиша пошли на Глогов - последний крупный город ляхов па границе с чехами. Здесь русское войско переправилось через Одру. Это была третья большая река, которую пересекли руссы. Позади остались Висла и Варта.

Одру переплывали на многих ладьях, предоставленных ляхами. Коней ставили на большие, сколоченные плоты. На плотах же переправляли кампестрелы, телеги, новозки, камни для метания. Шум стоял над Одрой: неумолчный человеческий гомон, лошадиное ржание. Вла*-димир, Олег, воеводы смотрели с берега на переправу, руководили порядком. Враг был далеко, поэтому переправлялись поспешно, дружина за дружиной, полк за полком. Владимир вступил в ладью вместе с последними переправлявшимися дружинниками. Олег был давно уже па том берегу реки. Ему было невтерпеж сидеть здесь в седле, смотреть на воду, на бесконечные толпы воинов. Владимир не удерживал его - пусть резвится князь. Он не вошел в ладыо, пока лично не убедился, что все воины покинули берег реки.

За Глоговом начинался Чешский лес. Там простирались земли моравов, чехов, богемов, там лежала страна Братислава, и оттуда каждый час можно было ожидать выхода королевской рати. Но все было тихо.

Пока шли но лесной дороге, Владимир не опасался нападения. Опыт войн с ляхами на волыно-польской границе подсказывал, что тяжело вооруженные западные рыцари ж пешцы с большими прямоугольными щитами и длинными копьями не смогут развернуться в лесных чащобах. Удара надо ждать но выходе в поля, ближе к чешским городам.

А лес становился все гуще и мрачнее, и хотя руссы, особепио те, что были с севера, привыкли к глухим местам, но здесь, на чужбине, эта темнота наводила страх

и тоску; воины, особенно смерды, ремесленники, вздыхали, крестились, некоторые доставали с груди разные' заговоренные ведунами и ведуньями вещицы - корешок дерева, причудливый камешек, клочок пряжи, костяное изделие - и бормотали над ними заклинания, ограждающие от этого страха и тоски.

Владимир видел, что с наступлением сумерек войско стихает, настораживается. Он объезжал и свои - волын-ские и переяславские десятки и сотни, потом обгонял их, доезжал до других дружин и полков, заговаривал с воинами, бросал острое, смешное слово, просил смотреть веселее, говорил, что негоже унывать в походе предкам славных воителей - Святослава и Владимира, сокрушавших великую Византийскую империю. Люди видели перед собой молодого спокойного князя, слышали его негромкий, уверенный, уважительный к ним, простым воинам, голос и веселели, на душе становилось спокойнее. Потом проводники выводили к поляне, и она тут же покрывалась десятками небольших костров. Воины, а польские, и русские, согревались от ночной сырости, доставали котлы, варили мясо, раскрывали корчаги с цежыо - кисельной жижей, доставали с телег хлебы, сыры. Отужинав, расстилали на земле лаппик, прикрывались лошадиными попонами, пешцы - чем бог послал. Спали при оружии, снимали лишь брони и шишаки и то клали их рядом, чтобы можно было схватить и надеть в любой час. Поляна затихала, а Владимир и Олег выезжали вперед по ночной дороге, проверяли свои сторожи, засады и лишь после этого отходили на покой.