Андрей Сахаров - Владимир Мономах

Мономах сидел иа коне и смотрел, как русская дружина выбивает из домов степняков, рубит их, а те, прячась за плетеными заборами, засыпают руссов тучей стрел. С той стороны села к Мономаху помчались половецкие всадники во главе с ханом. Они подскакали, лошади взмылены, глаза всадников блистают, речь отрывочна, переходит на крик. «Князь, останови своих воинов, зачем бьешь друзей, зачем вступаешься за холопов?» А мечи все мелькали в воздухе, и стрелы летели из-за углов домов и заборов, и уже убитые и раненые имелись с обеих сторон. А Мономах недвижно сидел на коне, скрестив на груди руки в боевых рукавицах, и смотрел как бы сквозь кричавших ему в лицо половецких вождей.

А потом руссы выбили половцев из села, и те, вскочив на коней, умчались в сторону леса, где располагался их обоз. Дымились остатки сгоревших домов, вопили от горя жены погорельцев, дружинники оттаскивали в сторону своих убитых людей.

– Уйдут степняки, князь, - сказал ему тогда старый друг Ставка Гордятич.

– Не уйдут, - ответил тихо Мономах, - пока свое не возьмут в наших землях, не уйдут. Это мы еще видим, где свои, смоленские земли, а где вражьи - полоцкие. Для них же все одно - они пришли сюда за добычей, за полоном. Не уйдут.

С того дня половцы поутихли, но по всему было видно, что они лишь ждут удобного времени, чтобы оторваться от русского войска и пойти по селам и городкам в свое удовольствие.

В урочище, на выходах из полоцкого леса, Мономаха ждал Святополк с новгородцами. Владимир не видал двоюродного брата много лет и теперь, подъехав к Святопол-ку, ужаснулся: перед ним стоял незнакомый, сухой, седоватый человек, с усталым настороженным взглядом.

Братья поздоровались, потом Владимир прошел в шатер к Святополку, и тут же, не тратя лишних слов, братья начали разговор о том, как лучше сокрушить Всесла-ва. Решили не гоняться за ним по снегам и лесам, а ударить, как в прежние времена, при Ярославичах, по самому Полоцку. К тому же нельзя было и половецкой коннице позволять без устали грабить русские земли, тогда степняки совсем забудут, зачем их звали в Русь.

К Полоцку новгородско-сыоленско-доловецкое войско яодопшо в один из дней в середине января, до полудня. Город после войн прошлых лет отстроился, оброс новой дубовой крепостной стеной с башнями и воротами, и теперь полочане вместе со своим князем стояли на высокой стене и молча смотрели на подходящее многочисленное войско.

Новгородско-смоленская рать расположилась на отдых неподалеку от опушки леса. Скоро запылали их костры, сторожи подошли почти вплотную к крепостным воротам, следя за каждым шагом Всеславовой рати. Половцы огородились телегами в чистом поле, тоже зажгли огни, чтобы согреться, приготовить еству.

После полудня Спятололк и Владимир приказали начать приступ. По утоптанному уже сторожами снегу с приступивши лестницами и крючьями пешцы двинулись бегом к крепостным стенам, прикрываясь от летящих оттуда стрел щитами.

Лестницы поставили быстро, сразу несколько десятков, в разных местах стены так, что их концы не доставали до крепостных стен, а потому полочанам приходилось высовываться из укрытий, нагибаться, чтобы отпихнуть их от стены. Подошедшие следом за иешцами лучники повели обстрел крепостной стены, мешая защитникам города сбросить с его стен облепившие их лестницы.

Владимир послал своих людей к половцам, прося помочь в приступе, но гонцы вернулись ни с чем: половцы отказывались идти на приступ. Тих и недвижим был их стан, огороженный санями, лишь иногда между ними замечалось какое-то шевеление - то половцы подползали к саням, смотрели из-за них за боем.

Святополк и Мономах бросали в сечу все новые и новые силы; дружину берегли для решающего дела, пока же клали на крепостной стене смердов и ремесленников. Наконец те поднялись иа гребень стены, зацепились там, новели бой на самом верху; тут же князья бросили дружинников довершать дело. И одновременно вдруг разомкнулся круг саней в половецком стане, и степняки с диким криком бросились верхами к полоцкой стене, быстро спешились, кинули коней без привязи, рванулись темной лавиной на крепостную стену, перевалили через нее и скатились в город вслед за русскими пешцами. А в городе уже кипела схватка. Остатки Всеславовой дружины, схоронившиеся в Полоцке смерды, здешние ремесленники бились за каждую улицу, за каждый дом.

Мономах лишь въехал через ворота на городскую площадь и так и остался здесь в ожидании копда сечи. А руссы вместе с половцами шли по домам, волочили добычу, зажигали дворы. И Владимир с грустью смотрел, как повторяется перед ним картина минского пожара. Тот же поток и грабеж, то же неистовство, ярость и кровь, жуткое чувство злобы па людей, себе подобных, и к этому еще коварство и изощренная жестокость степняков, их полное безразличие к судьбам Русской земли, русского города. В горящем городе, натешившись вволю, воины Святополка и Владимира теперь искали полоцкого князя, но он сгинул без следа, а с ним сгинула и его дружина, все оставшиеся в живых воины. Одни говорили, что видели Всеслава молящимся в полоцком храме, другие рассказывали, что мчался он с дружиной сквозь пламя неведомо куда. Третьи и вовсе плели небылицы, будто летел князь над крепостной стеной в сторону полоцкого леса.

Святополк говорил Владимиру: теперь Полоцк выжженный затихнет надолго, спокойно будет жить в Новгороде и Смоленске, спокойней в других городах.

Владимир смотрел на идущих к своим коням отяжеленных добычей половцев, и ему эта победа была не в радость. Если уж в междоусобную русскую брапь вмешались иноплеменники, то что может быть хуже. Он подумал, улыбнулся, ответил:

– Ты правильно говоришь, князь. Теперь тишь будет па Руси.

К лету пришла весть, что Глеб убит в заволочских лесах. Кем, когда - этого никто пе знал. Говорили, что были посланы к чюди люди от Святополка из Новгорода, что подкупили они чтодь и те настигли князя где-то в лесных чащобах. Гроб с телом Глеба везли водой в Киов, а оттуда к Спасу в Чернигов. Владимир вышел к смоленской пристани проститься с останками двоюродного брата. Вот и нет одного из Святославичей, погиб соперник, кажется, надо радоваться, а Владимир был смутен дуком: он понимал, что чем старше он становится, тем неотвратимее и страшнее приближается к нему жизнь со всеми ее невзгодами и жестокостями и самой страшной и беспощадной из них - борьбой за власть, борьбой за первенство. Потом пришла весть, что обретается Всеслав в Одреске, и Святополк приказал Владимиру, как старший князь, идти с половцами на Одреск, искать Всеслава, и если даст бог, то пленить его.

В начавшуюся стужу, по лесному бездорожью, отогреваясь в небольших селениях, а то и прямо около костров, смоленская дружина совместно со степняками двинулась на Одреск.