Энн Гленконнер - Фрейлина. Моя невероятная жизнь в тени Королевы

Джеймс не всегда был таким галантным. Они с Кэри постоянно на меня нападали. Возможно, их злило, что я большую часть времени проводила в парке – обнимала деревья, забиралась на ветки и притворялась, что они мои друзья. Но однажды я забралась слишком высоко и никак не могла спуститься. Я страшно перепугалась, а Кэри и Джеймс стояли внизу и дразнили меня:

– Трусиха, трусиха! Трусливый заяц!

В Дауни-Парк я приехала довольно застенчивым ребенком, но постепенно выбиралась из своей раковины. Жизнь в окружении энергичных и жизнерадостных Огилви меня закалила.

Мои родители прислали в Дауни нашу гувернантку. Перед отъездом мама сказала мне:

– Ты слишком взрослая, чтобы за тобой смотрела няня, поэтому мы с папой нашли тебе гувернантку, мисс Боннер. Она очень милая, и тебе с ней будет хорошо.

Оказалось, что мисс Боннер совсем не милая. С Кэри она ворковала, но ко мне относилась просто жестоко. Что бы я ни делала, как бы хорошо себя ни вела, она каждый вечер наказывала меня – привязывала за руки к спинке кровати и оставляла так на всю ночь. Я слишком ее боялась, чтобы попросить Кэри развязать меня. Впрочем, Кэри тоже ее боялась и вряд ли помогла бы мне. Из-за этого мы с Кэри очень страдали. Я хотела защитить Кэри – боялась, что мисс Боннер поступит так же и с ней, поэтому мы никому не рассказывали. Хотя с младшей сестрой мисс Боннер так не поступала, Кэри видела, что происходит со мной, и чувствовала себя совершенно беспомощной. Она ничего не могла сделать. Стресс проявлялся в повышенной температуре, которая поднималась у нее безо всякой причины.

Поскольку мисс Боннер выбрала мама, я думала, что она знает, как гувернантка поступает со мной, и не имеет ничего против, а, может быть, даже считает, что мне это полезно. Я страшно мучилась – я не могла понять, почему родители хотят, чтобы со мной так обращались.

К счастью, меня спасла христианская наука бабушки Бриджет. Со временем мисс Боннер уволили – не потому что она плохо ко мне относилась (я была уверена, что бабушка ничего об этом не знала), а за то, что она была убежденной католичкой и водила меня к мессе. В глазах бабушки Бриджет ничего не могло быть хуже католицизма. Когда мисс Боннер уехала, я устроила почти что истерику, притворяясь, что расстроена ее отъездом. На самом деле я боялась, что она обвинит меня в чем-нибудь или сделает что-нибудь еще хуже.

Мисс Боннер оставила неизгладимый шрам в моей душе. Мне до сих пор невыносимо думать, что она делала со мной. Спустя много лет она прислала мне открытку с поздравлением к свадьбе. Это пробудило во мне такие неприятные воспоминания, что я практически заболела.

К счастью, мисс Боннер сменила мисс Билли Уильямс – прекрасная женщина, хотя и слегка устрашающего вида. У нее постоянно текло из носа, а одна нога была короче другой, из-за чего она хромала. Но это была добрейшей души женщина.

Как только Билли Уильямс вошла в нашу с Кэри жизнь, все изменилось. Мы влюбились в нее за считаные дни. Думаю, она понимала, что с ее предшественницей у меня отношения не сложились. Она часто угощала меня чем-нибудь и устраивала нам интересные вылазки. Больше всего я любила охотничий домик Огилви на холме, в окружении вереска. Мисс Уильямс брала на такую прогулку нас всех. Мы шли вдоль очаровательного ручья в нижней части дома, устраивали пикники, рвали вереск, делали из него самокрутки и притворялись, что курим. Это казалось нам безумно смешным.

Месяцы превращались в годы, и мы стали осознавать ужасы войны. Мы слышали, как взрослые обсуждают налеты на Британию. Хотя нас отправили в Шотландию, подальше от опасностей, но Данди находился совсем рядом, а этот город тоже безжалостно бомбили. Нацисты совершили более 500 налетов на Шотландию, так что, похоже, остаться в Норфолке было бы безопаснее. Однажды над поместьем Талкан сбили немецкий самолет. Билли Уильямс решила устроить мне подарок и взяла с собой на место катастрофы. Обломки самолета еще дымились. Тел летчиков мы не видели, но я до сих пор храню кусочек карты, подобранный на том месте, среди вереска.

Няня Джеймса постоянно слушала радио, и мы с Кэри стали понимать все больше и больше. Мы были твердо уверены, что Гитлер со своими сподручными вторгнется в Англию и каждый из них выберет себе дворец для проживания. Гитлер наверняка поселится в Виндзоре, а в Холкеме – Гиммлер или Геринг. И мы были недалеки от истины. Оказалось, что нацисты действительно собирались поселиться в загородных поместьях, хотя Гитлер имел виды на Бленхейм.

Мы с Кэри, как многие дети с развитым воображением, остро ощущали свою беспомощность перед лицом войны. Мы понимали, что вязание перчаток и игры с польскими офицерами мало чем помогают нашей стране. Отец наш воевал, и мама, как нам говорили, занята «военной работой». Мы же не делали ничего, чтобы остановить Гитлера.

Из передач по радио мы с Кэри окончательно убедились, что Гитлер непременно приедет с визитом в Холкем. И тогда мы решили вернуться туда, чтобы убить его. Готовясь к убийству, мы разработали специальный «гитлеровский яд», собрав его из всех банок, где остались какие-то отвратительные объедки – пища, лекарства, протухшая вода, шерсть с ковра. Банку с ядом мы спрятали под кроватью, но средство наше стало так вонять, что Билли Уильямс заставила нас все выбросить. Дело пришлось начинать с нуля.

Мы решили обольстить Гитлера – он же непременно в кого-то из нас влюбится. А потом мы его убьем – довольно решительный шаг для юных девочек. Разумеется, мы не понимали, что происходит, и не могли даже контролировать собственную жизнь. Вот почему мы разработали свой план. Мы знали, что Гитлер любит девушек арийской внешности, а мы обе были светловолосыми – особенно Кэри – и с большими голубыми глазами. Мы считали, что должны использовать свою внешность, чтобы спасти Британию.

Мы начали тренироваться. Гитлера изображал наш плюшевый мишка. Мы приседали перед ним и начинали ворковать:

– Как приятно вас видеть! Мы так рады, что вы приехали в Холкем.

– Вам у нас нравится? Мы приготовили для вас чудесный напиток, мистер Гитлер! Мы готовили его специально для вас…

Мы не думали, что произойдет, если нам действительно удастся убить Гитлера. Впрочем, нас это не волновало – мы были твердо уверены, что сможем это сделать и сделаем.

В 1943 году, когда мне было десять, а Кэри восемь лет, родители вернулись из Египта, и мы снова оказались в Норфолке. Это было странное воссоединение – родители стали нам чужими. Вместо того чтобы обнять их после долгой разлуки, мы с Кэри вцепились в Билли Уильямс и спрятались за ее спиной. Маме лишь через пару дней удалось завоевать нашу любовь. Отцу же потребовалось гораздо больше времени – он никогда не был особо открытым и дружелюбным человеком и никогда не обнимал нас, как мама.