Денис Проданов - Народная история России. Том II. Устои советской диктатуры

С аннулированием частного владения всё жильё в стране, включая его возведение и эксплуатацию, перешло в руки государства. [171] Меерович М. Г. Наказание жилищем: жилищная политика в СССР как средство управления людьми (1917–1937 годы), РОССПЭН, Москва, 2008, стр. 14 Однако советская власть оказалась не в состоянии привести городскую инфраструктуру в надлежащий вид.

Меры Совнаркома имели для городского населения далекоидущие последствия. Городские самоуправления получили право секвестировать все пустующие помещения, пригодные для жилья. Им было дано право вселять в помещения граждан, нуждающихся в жилье, или живущих в перенаселённых или опасных для здоровья квартирах. Городские структуры также получили право учреждать жилищные суды. [172] Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 15

Впоследствии права частной собственности на недвижимость отменили на все участки, как принадлежащие частным лицам и промышленным предприятиям, так и ведомствам и учреждениям. Бывших собственников недвижимости уравняли в правах с прочими нанимателями. Их обязали вносить наёмную плату за занимаемые ими помещения на одинаковых основаниях со всеми остальными. [173] Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг., Москва, 1942, стр. 833-834

Предоставление адекватного жилья тем, у кого его не было, было важным шагом социальной политики. Оно помогло многим обитателям грязных, сырых подвалов и пыльных каморок на чердаках. [174] Ярчук Е. Кронштадт в русской революции, Издание Исполнительного Комитета Профессиональных Союзов, Нью-Йорк, 1923, стр. 39 Однако перераспределение жилой площади в советской России имело административно-репрессивный характер. Оно было пропитано классовым антагонизмом. [175] Бухарин Н. И. Азбука коммунизма, Алгоритм, Москва, 2018, стр. 284-285

Жилищный передел сопровождался массовыми реквизициями, уплотнениями, конфискациями собственности „буржуев“ и другими фактами произвола. [176] Осоргин Михаил, Времена. Происшествия зеленого мира, Интелвак, Москва, 2005, стр. 133

Тысячи жильцов стали насильственно вышвыривать из их домов. Прозаик Леонид Пантелеев вспоминал, как после того, как его семью выгнали из их собственной квартиры, он, его маленький брат и их мать были вынуждены переехать к тётке. Пантелееву запомнилась беспросветная нищета, обмороженные руки, лютый мороз в квартире и то, как ему с братом приходилось спать на полу в прихожей. [177] Пантелеев Леонид, Верую! Автобиографическая повесть, Издательство Сретенского монастыря, Москва, 2008, стр. 40

В ходе массовых конфискаций жилья, в пустующие квартиры стали вселять новых жильцов. Главным образом это были представители рабочей бедноты, красногвардейцы и солдаты. Однако насаждаемое правительством популистское перераспределение жилищного фонда работало лишь в краткосрочной перспективе. В долгосрочной перспективе оно лишь усугубляло жилищный крах. Как верно заметил экономист С. Н. Прокопович, для власти решающее значение имели политические, а не народнохозяйственные соображения. [178] Прокопович С. Н. Народное хозяйство СССР, Т.1, Издательство имени Чехова, Нью-Йорк, 1952, стр. 123

Под влиянием пропаганды Совнаркома вселявшиеся незнакомцы рассматривали дарованное им жильё как военную добычу, отобранную у „буржуев“. [179] Дети русской эмиграции. Книга, которую мечтали и не смогли издать изгнанники, Составление и предисловие Л. И. Петрушевой, Терра, Москва, 1997, стр. 39 Новые жильцы смотрели на своё пристанище не как на дом, а как на отчужденный, временный приют, о котором не было нужды заботиться. [180] Дети русской эмиграции. Книга, которую мечтали и не смогли издать изгнанники, Составление и предисловие Л. И. Петрушевой, Терра, Москва, 1997, стр. 39

Социальная поляризация и классовое соперничество привели к тому, что многие дома загаживали до неузнаваемости. [181] Аничков В. П. Екатеринбург – Владивосток (1917–1922), Русский путь, Москва, 1998, стр. 63 Засорение и осквернение шли полным ходом. Многие особняки, в которых находились солдатские клубы, были испакощены до такой степени, что их приходилось покидать и перебираться в другое место. [182] Финдейзен Н. Ф. Дневники. 1915–1920 / Расшифровка рукописи, исследование, комментирование, подготовка к публикации. М. Л. Космовской, Дмитрий Буланин, СПб., 2016, стр. 260

В истории постреволюционной России небрежное отношение к жилью закрепилось. Оно санкционировалось государством сверху. Ненависть к „хоромам“ и „дворцам“ буржуев и богачей неустанно разжигалась в советской печати. Накопившаяся злоба перерастала в бытовую месть на уровне мелкого хулиганства и вандализма.

Неприязнь к представителям имущих классов выражалась в разгроме их собственности. Нередко, выезжая из барских домов, жильцы-пролетарии не оставляли предполагаемым „врагам“ ничего. Они срывали электропроводку, вывинчивали лампочки и ломали всё, что только можно. [183] Угримов А. А. Из Москвы в Москву через Париж и Воркуту / сост., предисл. и коммент. Т. А. Угримовой, Издательствово „RA“, 2004, стр. 454-455

Один владелец дома в Кинешме Костромской области писал, что его дом был реквизирован Совдепом для какого-то клуба молодёжи-пролетариата. Свидетель отметил, что молодёжь эта вела себя в их доме до того гнусно, что вызвала ропот среди соседей, главным образом, простонародья. Очевидец заключил: „Не пощажена мебель, пианино, и представляю себе, что и не всё уцелело.“ [184] Письма во власть. 1917–1928. Завления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям, Сост. А. Я. Лившин, И. Б. Орлов, Росспэн, Москва, 1998, стр. 76-77

Дополнительным фактором разрушения жилья стал прогрессирующий топливный коллапс в стране. Из-за отключения отопления, плохой вентиляции и употребления печей-буржуек и самоваров дым в помещениях стоял столбом. Стены, потолки и окна квартир были закопчены. Большинство прачечных при советской власти приостановило работу. [185] Панина С. В. На петербургской окраине. Война // Новый журнал. 1957. Книга 49. стр. 194 В итоге мокрое бельё сушили дома на диванах, стульях и дверях. Мебель и обстановку стали ломать на дрова. [186] Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 90

В первые постреволюционные годы запустение в домах приняло настолько устрашающий характер, что в мае 1920 года Совнарком был вынужден издать особый декрет. В нём правительство грозило административным наказанием лицам, портящим свои жилища и содержащим их в антисанитарном состоянии. Виновным грозило лишение свободы сроком до одного месяца и принудительные работы сроком до трёх месяцев. [187] Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1920 г. Управление делами Совнаркома СССР, Москва, 1943, стр. 340